Тлеющий огонь. Пола Хокинс

кто-то говорит, что это сделала я, то это ложь! Он был… не знаю, он говорил мне всякие гадости. Но я ничего не делала. Может, я его ударила, не исключаю… – Почувствовав вкус крови во рту, она с трудом сглотнула. – И не говорите… не говорите, что это сделала я, потому что я не имею к этому никакого отношения. Может, мы и толкнули друг друга пару раз, но не более того, понимаете, а потом он ушел, и больше ничего не было. Понимаете, это не моя вина, не моя вина, даже… если и была какая-то стычка или еще что-то в этом роде, то это не моя вина. – Лора слышала, как говорит все громче и громче, а ее голос звучит все пронзительнее, и понимала, что все больше начинает походить на тех сумасшедших, что стоят на углу улицы и кричат в пустоту. Она знала, как все это выглядело, но остановиться просто не могла.

      – Ушел? – переспросила Бровастая. – Вы сказали: «Потом он ушел». Что вы имели в виду, Лора?

      – Я имею в виду, что он ушел. Он ушел, вышел, что же еще? После того как мы подрались – на самом деле даже не дрались, а так… – после этого он просто надел джинсы, вышел и оставил меня там.

      – В своем доме… на барже, одну?

      – Ну да. Полагаю, он был из доверчивых, – сказала она и засмеялась, понимая, как это неуместно, но все же не сумев удержаться. Разве не смешно, что он проявил доверчивость? В таких-то обстоятельствах? Может, и не очень смешно, но все же. Начав смеяться, она поняла, что никак не может остановиться. Почувствовала, как лицо заливает краска, словно от удушья.

      Детективы обменялись взглядами. Бровастая пожала плечами.

      – Пойду принесу ей воды, – сказала она наконец.

      Через мгновение Лора услышала ее крик, но не из кухни, а из ванной.

      – Сэр, вы не подойдете сюда на минутку?

      Лысый поднялся, и Лора почувствовала, что ее охватывает паника, и ей было уже не до смеха.

      – Постойте, я не разрешала туда входить, – заявила она, но было уже слишком поздно.

      Лора пошла за ним к ванной, у порога которой стояла Бровастая, указывая сначала на раковину, где она оставила часы (несомненно, принадлежавшие Дэниелу Сазерленду, поскольку на задней крышке были выгравированы его инициалы), а затем на ее валявшуюся в углу футболку, перепачканную кровью.

      – Я порезалась, – объяснила Лора, чувствуя, что лицо ее пылает. – Я вам говорила. Я порезалась, когда лезла в окно.

      – Об этом вы говорили, – подтвердила Бровастая. – А не хотите рассказать нам и о часах тоже?

      – Я их взяла, – хмуро призналась Лора, – это ясно. Я действительно их забрала. Но это не то, что вы думаете. Я сделала это ему назло. Хотела… не знаю, бросить в канал и сказать, чтобы за ними нырял. Но потом я… Ну, я подумала, что эти часы могут для него что-то значить. Понимаете, когда я увидела гравировку на обратной стороне, то подумала: а что, если их перед смертью отдала ему мать или что-то в этом роде и они были особенными? Я собиралась вернуть их ему.

      Лысый посмотрел на нее с грустью, как будто у него были очень плохие новости, что в общем-то так и было.

      – Сейчас, – сказал он, – мы поступим следующим образом. Мы отвезем вас в полицейский