– Агапия, смилуйся уже над этими женщинами! – просил её супруг. – У нас ребёнок недоедает, а ты устраиваешь торги, словно гладиатора покупаешь. Бери скорее кормилицу, и конец.
Агапия решила повиноваться слову мужа и принять в свой дом первую попавшуюся кормилицу. Но по иронии судьбы постучала та самая – добрая и милая, от неё веяло теплом и нежными цветками лаванды.
– Могу ли я увидеть дитя? – начала разговор молодая женщина. – Моя дочь умерла, едва появившись на свет. А я так и не успела увидеть её глаза и познать счастье материнства. Позвольте мне выкормить вашу дочь – молока у меня много. От вас мне ничего не нужно, разве что разрешить мне побыть немного мамой для младенца.
В тот же день кормилица вошла в дом консула. Агапия всё чаще отлучалась по делам лекарским – префекту нездоровилось, а позже и вовсе он слёг с внутренней болью, и только его врачеватель облегчал ему дни лекарствами и снадобьями. Молодая мать металась пред выбором – отказать префекту в помощи – значит погубить себя и свою семью. Но оставить ребёнка или, куда хуже, взять его с собой – невозможно.
– Госпожа, поезжай, не терзай себя, – ровным голосом посоветовала кормилица. – Ты же доктор, как Гален, незаменимый.
– Ты серьёзно? На кого же оставлю Рипсимию? – растерянно ответила Агапия.
– Будь спокойна, с ней ничего не случится. Я уже изучила малышку, словно книгу. Она очень ладный и добрый ребёнок. Будет и сыта, и чиста, и зацелована.
Вскоре маленькая красавица обрела настоящую «вторую маму». Кормилица всячески забавляла и занимала ребёнка: Рипсимия тянула свои крохотные ручки к ней и что-то лепетала на младенческом языке; кормилица целовала молочные щеки малышки, рассказывала смешные истории – о мире, о людях, о природе, а девочка всё смеялась и с интересом слушала их.
Кормилица служила в доме консула не только как кормилица, но и как няня: на неё возлагалась серьёзная ответственность – учить ребёнка познавать мир, к тому же молоко её действительно помогло Рипсимии: с маленького тельца ушла болезненная худоба – это было целое счастье для родителей. Ибо нет радости больше для матери и отца, чем здоровые и крепкие дети.
Рипсимия в глазах няни видела ту любовь, которую порой не видела от родителей: отец всё так же долго и часто отсутствовал дома. Конечно же, он гордился дочерью и неустанно твердил, что красивее и милее ребёнка нет ни на земле, ни под землёй; шустро целовал ручки маленькой Рипсимии и тут же покидал дом – честь и долг всегда забирают время и силы, забирают самое важное, драгоценное и необходимое: любовь, семью, дружбу, сон.
С той поры много времени прошло.
Повзрослевшая Рипсимия тоскливо смотрела в окно: высоко летели птицы и она им завидовала – на них