Кто-то взял Веронику за локоны её волос, со всех сторон окутавшие её лицо, собрал их, намотав на кулак, и, приподняв за них с дивана её голову, привлёк её к себе, завернув набок.
Вероника почувствовала, что изнемогает от желания. Ей было приятно и противно.
«Если изнасилование неизбежно – расслабься и наслаждайся!» – вспомнила она шутливый совет из школьных времён, хотела было ухмыльнуться ему с иронией, но не смогла: волна наслаждения штормом захлестнула мысли.
В губы ей что-то уткнулось, и она учуяла характерный запах. Кто-то разгребал пальцами её волосы, скрывавшие лицо, и старался пихнуть ей в рот свой член. Вероника сжала зубы и зажмурила глаза. Рука над головой собрала её волосы в копну, удерживая их в кулаке.
– Давай, давай! – закричал знакомый голос. – Гарик рассказывал, что ты хорошо сосёшь!..
Вероника сопротивлялась как могла. Она попыталась отвернуть голову. Но её с силой держали за волосы, с болью сжимая их пучок в кулаке.
– Давай, давай, сучка, отрабатывай! – кто-то нажал ей с силой на щёки пальцами, надавив так больно, что она невольно развела челюсти.
В рот что-то проникло. Вероника хотела вытолкнуть это языком, но это проникало всё быстрее и ещё дальше, внутрь неё, заполнив горло. Рука, державшая её волосы, стала таскать голову Вероники взад-вперёд, нанизывая её на член. В мышцах гортани начались рвотные спазмы, доставляя кому-то дикое удовольствие.
«Мамочка» тем временем общалась с её подружкой, раззадоривая её всё сильнее.
Две мужские руки взяли ноги Вероники за икры и развели в стороны. Затем её подняли за них так, что она едва не переломилась в том месте, где на ней сидела грузная женщина, но та от этого толчка повалилась вперёд на её спину, однако, продолжая при этом ласкать её грудь.
Веронике сзади под живот подложили большую холодную подушку, и её бёдра оказались задранными высоко вверх. «Мама» скатилась с неё в сторону, а потом, встав сбоку, стала пропихивать ей в анус то ли сразу несколько пальцев, то ли какую-то прибамбасину для сексуальных утех, может, фаллоимитатор.
Веронике стало нестерпимо больно, из глаз с большей силой брызнули, словно из сжатого лимона, слёзы, но закричать она не могла.
Вскоре кто-то пристроился к ней сзади, воткнув ей во влагалище свой член.
Вероника просто сходила с ума. Ей было нестерпимо больно, и также нестерпимо приятно. Душе же её было нестерпимо стыдно. И она металась внутри, не зная, в какой укромный уголок теперь спрятаться, – в отличие от тела, которое тайком от неё, уже испытало несколько оргазмов, ей было жутко и мерзко.
Но Веронику и не думали оставлять в покое. Её продолжали пользовать! И вскоре душа её затаилась где-то так глубоко, что ей показалось, будто она теперь просто живая кукла: плоть, нанизанная на кости, которой всё равно, что с ней делают. Душа её будто спряталась, свернулась где-то в клубок, как ёжик, ощетинившись отрешённостью, и перестала реагировать