Он вошел внутрь, нашел номер пятьдесят восемь, который располагался сразу возле лестницы, и постучал в дверь, на поверхности которой играли блики от флуоресцентных огней, украшавших два автомата – «Сок» и «Пепси-Кола», – расположенных по обе стороны от нее. Ник был не маленький мужчина – почти двести фунтов, но, хотя в действительности он обладал огромной физической силой, внешне он не производил такого впечатления. У него было мягкое, гладкое тело, длинные светлые волосы и нежно-голубые глаза. Он был не просто плотный, а даже немного толстоват… В общем, создавалось впечатление, что он скорее похож на замминистра или нажившегося на взятках торговца, чем на федерального агента.
У него было одно хорошее качество, которому он научился у Майры, – настойчивость. Он вспомнил то время, когда еще жил без нее. Это были дни настоящего безумия, время, когда он горел желанием уничтожать преступников, когда он мотался по улицам и даже спускался в канализационные ходы города, чтобы спасти Америку от самой себя. Самоотверженно служа этой идее, он первые пять лет работы в Бюро вел аскетический образ жизни, выезжал на все облавы, аресты и вызовы, стремясь попасть во взвод по борьбе с терроризмом или в группу по обезвреживанию грабителей банков. Он хотел убивать негодяев из снайперской винтовки – это была его главная цель.
Потом произошло несчастье в Талсе. С тех пор он подчинил свою жизнь и свою карьеру тому, чтобы хоть как-то компенсировать совершенную ошибку. Он пытался забыть случившееся…
Но порой ночью, лежа в постели и прислушиваясь к мучительному хриплому дыханию Майры или глядя на напоминающую в слабом свете луны скелет инвалидную коляску, он чувствовал, как страшная боль отчаяния пронзает его мозг и разрывает все тело на части.
«Господи, ты попал в девчонку!» – прокричал тогда База.
В такие дни Ник вставал с постели полностью разбитым. Потом плелся в туалет, где в течение часа блевал, склонившись над унитазом. Потом он выходил из сортира, воняя рвотой, с трясущимися руками и пустой головой. В этот момент он безумно ненавидел себя за ту роковую ошибку, и страшная тяжесть никому уже теперь не нужного раскаяния душила его…
Мысли Ника вновь унесли его в прошлое, и он очнулся только тогда, когда увидел, что от сильных ударов в дверь у него на костяшках пальцев выступила кровь.
– Мистер! Эй, мистер, я думаю, что его там нет.
Ник поднял очки, чтобы разглядеть, кто с ним говорит.
Это была горничная, внешность которой чем-то напоминала пышный колючий куст.
– Да, конечно, – сказал он. – Простите, вы, случайно, не видели проживающего здесь человека? Какой он из себя?
– Пожилой такой. Ничего особенного. Как и все приезжие.
– Когда он ушел?
– Я не видела, чтобы он уходил. К нему приходили люди,