Рука дотянулась до мобильника: 10:55, больше, чем он думал. Плотные шторы хорошо прятали комнату от поднявшегося высоко над Москвой солнца. На экране мелькали уведомления. Восемь сообщений в ватсапе и все от матери. Читать не стал: ни малейшего настроения разговаривать с ней не было. Горело уведомление в рабочей почте, но и его стоило отложить на потом. Сегодня все же суббота, пусть выходной день и не повод для писателя не работать. Костя еще раз глянул на девушку, спящую на кровати. «Ирина» – уж что-что, а память у него была хорошая. Еще не хватало забыть, как ее зовут. Он должен быть нежен и ласков, чтобы она поделилась с подругами впечатлением, что Константин Константиновский не просто самый читаемый автор «чувственной прозы» в России, но и отличный любовник.
Костя тихо натянул джинсы и направился в ванную. Сделав пару шагов, он вдруг ударился ногой о что-то твердое и чуть не заорал от боли. Костя опустился на пол, зажимая рукой мизинец, на который пришелся основной удар, и тут же увидел причину своей боли. Вечную причину. На паркете раскрытой лежала все та же «Любовь бессмертная». Коллекционное издание, подарок матери на пятнадцатилетие. Ему безумно захотелось взять книгу и растоптать или разорвать в клочья. Все из-за нее! Из-за нее! Эта книга испортила его жизнь и продолжает портить до сих пор. Мелко, гадко. Сейчас он мог бы просыпаться не в пыльной Москве, а сидеть на веранде собственного дома во французской провинции. Пить кофе с круассанами, любоваться закатами и сочинять новую книгу. Но нет! Нет! Все из-за них. Из-за книги и из-за Элен, зачем-то подарившей ему жизнь тридцать четыре года назад! Ладно бы угробила только свое будущее, он-то здесь при чем?
Продолжая в мыслях ругаться с матерью и слегка прихрамывая, Костя добрался до ванной. Включив свет, он мельком взглянул на огромную ванну-джакузи, которую они с Ириной тоже не обошли вниманием. А затем повернулся к зеркалу. То, что Костя увидел в отражении, заставило поморщиться. Пора уже научиться вовремя останавливаться, а не вливать в себя рюмку за рюмкой в баре. Сейчас его лицо с правильными чертами казалось помятыми. Будто кто-то взял и пожевал вместо конфеты фантик. На длинном подбородке темнела щетина, а под большими темно-карими глазами красовались мешки. Густые черные волосы спутаны, а родинка на подбородке размером с десятикопеечную монету опять покрылась противными волосками. Удалить ее он не решался: такая же была на лице у прапрадеда – «печать таланта», как говорила Элен. Костя поморщился, представляя, что снова придется выдергивать волоски пинцетом, – брить слишком опасно. Ему уже не двадцать, нужно лучше следить за собой, если хочешь оставаться в форме. А Костя хотел. Он прекрасно знал, что читательницы любят не только его книги, но и его самого. Несколько