Алиса тем временем проснулась, поднялась, села, протёрла глаза. И с недоумением уставилась на шерстистого Тихона.
– Ой, – сказала она. – Вы же вымерли?
– А вот не совсем, – самодовольно заявил волосатый. – Разбираетесь, значит?
– Я биолог, – сказала лиса. – Алиса Зюсс.
– Биология это хорошо-о, – Тихон зевнул, деликатно прикрыв пасть ладонью размером со сковородку. – Вы же не местные? Я вас здесь раньше не видел.
– Не местные, – подтвердил кот, выставив микрофоны на полную – не окружают ли их какие-нибудь местные товарищи.
– Вот и хорошо, – обрадовался Тихон. – Тут, кроме упырей, никого и нет. Так они мне надоели, упыряки… А вы издалека?
– С Поля Чудес, – сказала лиса.
– Да неужто? – волосатое существо подалось вперёд. – Вот прям оттуда?
– Вам чего надо? – невежливо перебил кот.
Волосатый тут же смутился.
– Да, в общем-то, ничего… Живу я здесь. А не желаете ли со мной чайку попить? Заодно и поговорим. У меня медок домашний имеется, – посулил он.
Кот и лиса переглянулись. Лиса закивала головой.
– Ну ладно, – не стал спорить кот. Про себя гадая, что же это за чучело такое заявилось.
Творческие будни
– Пожалуйста, уйдите, – попросила Рыбоня, жалко свесив картонные жабры. – Мне нужно побыть одной.
– Расскажи, не бойся, – поощрила его простипома с намалёванными плавниками. – Мы же твои подруги!
– Расскажи, Рыбоня, расскажи, детка, – наседала толстая макрель, мерцая чешуёй из фольги. – Если ты не расскажешь, я пойду в гостиную и не знаю что сделаю с этим подлецом Аморалесом!
Арлекин смотрел на всё это из-за занавески и морщился. С его точки зрения, эпизод был скучным. Правда, ему нравилась Рыбоня. Давешнего лемурчика прогнали, на его место взяли смазливого павианчика. Но Арлекину его распробовать запретили, чтобы добиться от него достоверной игры со страстью. К тому же именно сейчас – в парике, с наклеенными рыбьими причиндалами – обезьяныш выглядел как самая настоящая девочка, отбивая тем самым у маленького педрилки всякую охоту. А уж две толстые пупицы, изображающие водных жительниц, отвратили бы и самого завзятого натурала, до того они были хабалисты и гадки.
– Аморалес! Твой выход! – заорал помреж. Он принципиально называл актёров только по именам их героев.
Маленький пидрилка оправил курточку и вышел из-за кулис, сурово глядя на пупиц. Те сделали вид, что им страшно.
– Выйдите обе! – скомандовал он. – Я слышал, что ты сказала, – он вперил суровый взор в толстуху, которая только что назвала Аморалеса подлецом. – Но это неважно, – добавил он таким тоном, чтобы сразу стало ясно – ничего хорошего толстуху не ждёт. – А теперь пошли вон! Мне нужно поговорить с Рыбоней наедине!
Фальшивая макрель возмущённо сдристнула. Вслед за ней покинула сцену и ложная простипома.
Арлекин