Накинь платок
И за порог
Иди по утренней росе.
Что ж делать,
Если вышел срок –
Ты ж снова с лентою в косе?..
Кинцуги
А ты, конечно, счастливым будь,
Что бы ни, кто бы ни…
Неимоверно долог мой тормозной путь,
Но я желаю, чтобы в твоей гавани
Находились только красивые корабли,
Груженные золотом,
Чтобы ты в попытках сместить ось Земли
Был верен себе. А то, что расколото,
Вполне сгодилось бы на мозаику – украсить дом.
Дом, в котором ты – вечный флюгер…
Но однажды, какой-нибудь осенью, мы соберем
То, что осталось. И, возможно, освоим кинцуги.
«Вольному – воля…»
Вольному – воля,
Душе – застолье.
Были иль не были
Вместе? Врозь?
В выжженном поле
Беде раздольной
Лоб твой в ладонях
Держать довелось…
– Благословляешь?
– Благословляю.
Дай насмотреться
В последний раз.
Ты понимаешь,
Я понимаю:
Свет не погасят,
Раз сам не погас…
«Одно неловкое движенье…»
Одно неловкое движенье –
И чашка падает на пол,
И разбивается на несколько частей.
Казалось бы: всего одна секунда,
Но ты уже не чашку видишь,
А то, что было чашкой.
Так вот,
Я в некотором роде
Тоже чашка…
«Чужой, не мой…»
Чужой, не мой…
Так отчего же
Я остаюсь немой,
Под кожу
Не впуская, но и не гоня?
Кто объяснил бы мне меня?
Чужой, не мой…
Так вовремя
Упавшим в руки яблоком
Случился –
Перекусить,
Переболеть
И переждать…
И что-то важное понять.
Чужой, не мой,
Полураскрашенный,
Полупустой,
В полуботинках
И полупальто,
Мой кое-кто…
Чужой, не мой…
В отчаянье, с тоской,
Как побежденный зверь,
Я приоткрою дверь,
Но дальше, чем порог,
Шагнуть не сможешь –
Не хватит ног.
«Уснешь под утро…»
Уснешь под утро,
Соленой кожей касаясь хлопка,
И четверти саднящих мыслей
Не перебрав.
Сказать кому-то,
Что невозможно, что дело плохо,
Нельзя – тебе ответят про коней
И переправы.
И будут правы.
Ты рвешься вон – из города, из тела…
Куда-нибудь. Куда-нибудь куда?
Очерчиваешь круг остатком мела
И пропускаешь, словно провода,
Бессмысленность, бездомие, сиротство,
Свое неверие, свое уродство.
Как мягок под ногами пол
(ты с малых лет бежишь