– Вассо, удивляешь! Каким ветром к роднику-то принесло тебя? – усмехнулся Хайрулла.
– А то ты не знаешь? Весь Шарой знает, а ты не знаешь? Муъминат я вашу люблю. Зацепила она мое сердце не на шутку. Женюсь на ней.
– А если откажет? Что-то кисло она тебя встретила, – ухмыльнулся по привычке Хайрулла.
– Это тебя увидев смутилась. А если даже и откажет, то сворую. Хайрулла нахмурился.
– С каких это пор так легко чеченок воровать начали грузины?
– А с тех, с каких начали аварцы. У них не отобрали, у грузинского князя подавно не отберете, – съязвил Вассо. И, не дожидаясь ответа Хайруллы, ускакал, вскочив на коня.
Хайруллу выходка грузина возмутила не на шутку. – Аварцами еще упрекнул! А ведь отбирали, людей с обоих сторон поубивали… все равно не отдали… а может сама не пришла… вертихвостка… правильно отец ее отдалил. Вообще уважаю Магомед-Мирзу… железный человек – эти и подобные мысли пчелиным роем закружили в голове мужчины.
Домой он в тот вечер пришел поздно, уставший, голодный, измотанный рабочими делами и суетой. Аул маленький, и ему приходилось вмешиваться в даже самые незначительные бытовые проблемы сельчан. Двор был убран, а из окон доносился вкусный запах. Это значило, что снова пришла единственная сестра Написат. На душе Хайруллы стало тепло.
Написат была дочерью его отца от другого брака, намного старше него. Она очень трепетно любила своего брата, будто старалась возместить ему всю неиспытанную им любовь отца, которому по воле судьбы он не смог даже посмотреть в глаза. Написат была единственной нитью, которая связывала его с ушедшим из жизни отцом. Хайрулла это понимал и очень уважал и любил сестру. Да и было за что. Написат часто прибегала даже к его матери, помогала по дому, а после ее смерти старалась не оставлять Хайруллу в одиночестве. Он знал, что ей это дается сложно, ведь она была связана рутиной семейной жизни, и ему бывало неловко, что ей приходится разрываться между ним и своей семьей.
– Написат! Ты снова здесь? Я же говорил, что не нужно так часто приходить! Я знаю, что тебе тяжело, не нагружай себя. Не повезло тебе, честное слово, с братом. Мне бы опорой тебе быть, а тебе вон приходится как за дитем малым за мной смотреть… ээээх… не умею я общий язык с этой жизнью поганой найти, – начал снова сетовать Хайрулла.
– О Аллах! Опять ты за свое! Сколько раз просила не говорить так! Дела, которые я здесь делаю, мне не в тягость, это ведь мой отчий дом. Пусть отец и рано ушел из жизни, но в этом доме я ощущаю его тепло. Мне бы племянников… тогда вообще бы счастливей меня никого бы не было, – всхлипнула Написат. Женщина редко заводила разговор с братом о семье. Неловко бывало. Не решалась. Боялась его сурового характера. Даже сама не поняла, как сейчас это выскочило с языка.
Хайрулла даже не услышал, о чем говорила сестра. Тысячи мыслей, предположений, решений просто сжали в тиски его голову. Перед глазами пробегал образ Вассо с его