В сакле хныкали годовалые близнецы, во дворе мычал скот. Прибежал запыхавшийся старший сын Малик. Десятилетний мальчонка обегал весь аул в поисках матери. Малик радостно подбежал к Муъминат:
– Ты куда ушла? Я по всему аулу носился, искал тебя. Нана, (с чеч. мать) что с тобой?
– Лучше бы за детьми присмотрел. Куда бы я делась? – Муъминат тихо опустилась на порог. Однако нытье малышей ее заставило подняться и зайти в саклю…
II
Асет и Анас появились на свет, когда отца не было дома. Роды были очень тяжелыми. Благодаря помощи местных повитух, малыши чудом остались живы. Новорожденные были очень слабыми. Не менее здорова была и сама Муъминат. Состояние роженицы вызывало опасение у окружающих. Сельчане быстро снарядили гонца в город за Хайруллой, который находился там по рабочим делам. Услышав разговор людей, женщина еле повернула к ним свое посиневшее, почти безжизненное лицо, на котором были заметны испуг и беспокойство.
– Даже умирать его боится, – съязвила одна из соседок. Муъминат усмехнулась:
– Боюсь… вот и не умираю как видишь…
Соседке стало неловко, что больная услышала ее неудачную шутку:
– Муъминат, я пошутила. Ты здорова, опасный период миновал, вот приложишь к груди своих малышей и сразу в себя придешь. Кстати, как назовем их?
– Не надо! – тихо проговорила обессиленная женщина, подняв бледную руку. – Не надо! Он… он сейчас придет… он сам назовет…
Женщины недовольно переглянулись. Многих в ауле удивляла и раздражала излишняя покорность бывшей гордячки, в которой когда-то строптивости хватало на всех с лихвой. В девичестве Муъминат могла себе позволить то, на что никогда бы не решились робкие горянки с шаройских аулов. Резкими репликами она затыкала рты на вечеринках безнадежно в нее влюбленных парней, не раз отказывая им в танце и срывая ловзар (чеч. вечеринка).
Не любили Муъминат многие в ауле… и неудивительно… пусть красота и спасает мир, но в большинстве случаев путь к этому спасению пролегает через ревность, зависть и ненависть окружающих. Но быстро покорилась Муъминат взрослому, видавшему виды огненно-рыжему горцу, удивляя даже его самого этой преданностью. Она сама не могла объяснить себе этот факт, но может эта и была та самая настоящая любовь, не поддающаяся описанию и признанию…
Женщины услышали за окном сильный топот и бешеное ржание взмыленного коня, который уже мордой тыкался в окно сакли. Все перепугались. Когда это видано, чтобы так близко мужчина подходил к сакле, где находятся одни женщины, да еще и роженица. Старушка-повитуха, принимавшая роды