С этими словами он остановился прямиком под неровным желтоватым освещением фонаря и вплотную приблизил её лицо к своему. Подобной тирады Мара совсем не ожидала, потому вспыхнула и по привычке опустила взгляд вниз.
– Хо…хо…рошо, – только и смогла вымолвить она.
Теперь слова стали излишни. Максим медленно поднял подбородок Мары двумя пальцами правой руки и осторожно, будто боясь спугнуть с лампы мотылька, прижался к её губам своими. По накалу страстей этот поцелуй удивительно контрастировал с первым. В том была животная страсть, в этом были нежность и страх. Каждым движением губ он сдувал пылинки с фарфоровой куклы. Сладкое дыхание Мары смешалось с жарким дыханием Максима. Затем из ровного оно стало резким, прерывистым, что заставило губы девушки раскрыться. Он сразу же соскользнул в них языком, отчего та тихонько, чуть слышно застонала.
– Как хорошо, что я пришёл тогда на ту вписку, – с обжигающей страстью в голосе шептал Максим, ненадолго отрываясь от губ Мары, – Как хорошо, что встретил тебя…
– Хорошо, что я накидалась в хламину и опрокинула на тебя коньяк, – захихикала Мара, в очередной раз пристыдив себя за глупость и посмеявшись тому, как в итоге сложились обстоятельства. Максим довольно засмеялся вместе с ней.
– Ну, не без этого! Как ты там говоришь? «Случайности не случайны»?
– Именно так, – Мара вырвалась из его удушающих объятий и пылающих губ и посмотрела ему прямо в глаза. Как делал в своё время её отец, она многое вложила в этот взгляд. Всю свою любовь, заботу, вселенскую скорбь и обречённость. Будто поцелуй, обмен взглядами, поход в кино – вся эта встреча была последней. Мара хотела, чтобы Максим вернулся домой с приятным кисло-сладким послевкусием в душе, а не с горечью непокорной ледяной натуры, которая ещё давала о себе знать и рвалась наружу. Девушка всеми силами старалась с ней бороться, но как победить свою сущность? Её ведь не изменишь…
Мара заключила лицо Максима в свои ладони и прижалась к нему лбом.
– Мне нужно идти. Уже поздно.
– Мама волнуется? – с лёгкой тревогой в голосе поинтересовался Рауш.
– Волнуется, скучает… Ей и так кажется, что я постоянно где-то гуляю и непонятно чем занимаюсь, а после поездки во Францию она думает, что я вообще не хочу возвращаться домой. Не хочу, чтобы она так думала.
– Не хочешь, чтобы она знала, что права?
Мара вздрогнула от этого вопроса. Максим не лукавил, когда говорил о своей проницательности. Её ему точно не занимать.
Своим молчанием она ответила согласием на его вопрос.
– Что ж, тогда не смею задерживать, –