– Уолдо!
Уолдо обернулся со счастливой улыбкой:
– Да, дядя Гэс, это правда. Я больше не слабак. Я могу ходить.
Граймс схватился за спинку одного из сидений и потрясенно сказал:
– Уолдо, я старый человек. Тебе не следовало проделывать со мной такие штуки.
И смахнул с глаз слезу.
– Да уж, – согласился Стивенс. – Препоганая вышла шуточка.
Уолдо, недоумевая, глянул на одного, потом на другого.
– Мне очень жаль, – смиренно сказал он. – Просто очень хотелось сделать вам сюрприз.
– Все в порядке. Пошли вниз и выпьем по рюмашке. Там ты нам все расскажешь.
– Отлично. Бальдур, вперед!
Пес встал и зашагал следом за хозяином. Походка у него была какая-то занятная; тренажер, который соорудил Уолдо, обучил пса не собачьей трусце на четыре такта, а иноходи.
На много дней застрял Уолдо у Граймса, набираясь сил, овладевая новыми рефлексами, укрепляя вялые мышцы. Рецидивов не было, myasthenia исчезла. Надо было привести себя в форму – это все, что требовалось.
Граймс тут же простил ему ненужную выходку и театральное явление в добром здравии, однако настаивал, чтобы Уолдо не спешил и полностью поменял свои привычки, прежде чем рискнет выходить без сопровождения. То была мудрая предосторожность. Даже самые простые вещи могли подставить ножку. Например, лестницы. Уолдо мог ходить по ровному месту, но спуску по лестнице пришлось учиться. С подъемом вышло попроще.
В один прекрасный день явился Стивенс, забрался в дом и застал Уолдо сидящим в гостиной за просмотром какого-то зрелища по стерео.
– Привет, мистер Джонс.
– А, привет, доктор Стивенс.
Уолдо поспешно встал, нашарил обувь, застегнул молнии.
– Дядя Гэс говорит, ее надо носить и не снимать, – объяснил он. – Мол, все носят. А вы застали меня врасплох.
– Грех невелик. Дома носить обувь необязательно. Где док?
– Ушел на весь день. Правда необязательно? А мои медсестры всегда носили обувь.
– Да, все так ходят. Но никто не заставляет, и такого закона нет.
– Раз все, значит и я. Но не скажу чтобы обувь мне нравилась. Дохлая она какая-то, вроде пары отключенных «уолдо». Но научиться очень хочется.
– Чему? Как обувь носить?
– Нет. Вести себя как все люди. Это и впрямь очень трудно, – заявил Уолдо на полном серьезе.
А Стивенса как осенило, он ощутил волну сочувствия к этому человеку без прошлого и без друзей. Все тут ему в диковину, все незнакомо. Он вдруг ощутил порыв признаться в том, что вечно было на уме, когда речь заходила об Уолдо.
– Вы и впрямь теперь сильный человек?
На лице Уолдо явилась счастливая улыбка.
– И с каждым днем делаюсь все сильнее. Нынче утром показал на силомере двести фунтов. И гляньте только, сколько лишнего веса сбросил.
– А и верно, вид у вас прекрасный. Забавно, знаете, ведь я с нашей самой первой встречи молил небо, чтобы вы стали сильным, как обычный человек.
– Правда? А почему?
– Как сказать… Наверное,