Я с удовольствием огляделся по сторонам. Гостиная была обставлена просто, но со вкусом. Обтянутые серой замшей диван и кресла в сочетании с портьерами винного оттенка придавали ей подчеркнуто элегантный вид.
– Чем чаще я бываю в этой комнате, – сказал я Фрэнсис, принимая из ее рук напиток, – тем больше она мне нравится. Надо попросить мисс Рэ заняться дизайном и моего дома.
В комнату вошла Кэрол. На ней было легкое домашнее платье, перехваченное на талии красным поясом, а волосы свободно спадали по плечам мягкими волнами.
Я подумал, что она сегодня прекрасно выглядит. Она не была красавицей – по крайней мере, не была скроена по голливудскому лекалу. Когда она вошла, мне подумалось, что она похожа на Одри Хепбёрн. Она была так же изящно сложена, и все в ее теле было пропорциональным. Алые губы оттеняли бледность лица, на котором не было ни единой морщинки. Но самым примечательным в ее внешности были глаза, огромные, умные и живые.
– Привет, Клайв, – весело сказала она, спеша ко мне через комнату. В руке она держала сигарету в восемнадцатидюймовом мундштуке. Длинный мундштук был единственным намеком на манерность, и весьма удачным, поскольку подчеркивал красоту рук и запястий. – Где ты пропадал эти три дня? – Она прервалась на полуслове и вопросительно посмотрела на синяк, украшавший мой лоб. – Чем ты занимался?
Я взял ее за руки и улыбнулся:
– Сражался с дикаркой.
– Мне следовало догадаться, – вздохнула она, глядя на костяшки моих пальцев, все еще покрытые ссадинами после взбучки, которую я задал Барроу. – Она, должно быть, и впрямь дикарка.
– Да, она такая, – ответил я, увлекая ее на диван. – Самая свирепая женщина в Калифорнии. Я приехал сюда из Три-Пойнта, чтобы рассказать тебе о ней.
Кэрол устроилась в уголке дивана, поджав под себя ноги.
– Думаю, я выпила бы виски со льдом, – сказала она Фрэнсис. Радость в ее глазах слегка померкла. – Подозреваю, мистер Торстон намерен меня шокировать.
– Чепуха, – ответил я. – Я надеюсь тебя развлечь, только и всего. Это я был шокирован. – Я придвинулся к ней ближе и взял за руку. – Ты сегодня много работала? У тебя под глазами тени. Тебе это даже идет, но что они означают: ты плакала, устала или, наконец, стала распутницей?
Кэрол вздохнула:
– Работала, ни на что другое времени не было. К тому же я уверена, что распутница из меня никудышная. Никогда не могла преуспеть в том, что мне неинтересно. – Она взяла стакан из рук Фрэнсис и с улыбкой поблагодарила.
Фрэнсис ушла.
– А теперь расскажи мне о своей дикарке. Ты влюбился?
Я сурово посмотрел на нее:
– Почему ты считаешь, что я должен влюбляться в каждую встречную? Я влюблен в тебя.
– Конечно. – Она погладила меня по руке. – Мне не стоит об этом забывать. Но после твоего трехдневного отсутствия я стала бояться, что ты меня бросил. Так, значит, ты в нее