Сомов ещё с середины фразы научного руководителя отрицательно качал головой:
– Решено уже. Благодарствуйте, но нет. Я ещё не насмотрелся, как дёргается лапка у лягушки, а проводить «Айкулак» слишком рано.
Он запнулся, понял, что сказал лишнее. Лукаш насторожился, но, попивая колу, расслабленно спросил:
– «Айкулак»? А-а, это…
– Это переводится с казахского как «ухо луны» и обозначается печатным символом «собака».
– Причём тут собака?
Сомов мямлил:
– Ну, собака, отделение слюны, Павлов…
Раховски его не слушал.
«Э-э, врёшь. Не по теме объяснение. Ухо, собака… Графический символ… Графический… И похоже это… на… нелинейность пространства. Неплохо, Раховски, совсем неплохо. Дальше, дальше. Общая тематика сотрудничества, прописанного в договоре фигляра Фаррета и прозорливого профессора Люберца, подразумевает эксперименты именно в этой области физики. В их основе – уникальные свойства Горизонта. Идея пришла в профессорскую голову именно здесь. Зачем он прилетел сюда – неизвестно. Не за тайной же этого странного слова «Айкулак», ведь Люберц никогда раньше его не употреблял, это точно, а у Сомова оно вырвалось явно подсознательно. Что нам говорит психоаналитика? Правильно, подсознание управляет поведением человека. Сомов знает что-то важное, связанное с экспериментами над пространственной метрикой, боится их или их последствий. Отсюда вся его демагогия про лягушачьи лапки. Отсюда его нежелание подписывать договор с Люберцем. А может русский и профессора… того? Вряд ли. Но это сильный пресс в моём споре с ним. Поскольку нужны, очень нужны подробности планировавшегося эксперимента. На Совете директоров предстоит мой доклад и общие фразы не прокатят, а вот прокатить меня за поверхностные предложения ещё как могут.
Конечно, будучи заместителем Люберца, я понимал и понимаю, что безумный старик был на пороге значимого открытия, теоретическая часть которого находилась в стадии окончательного завершения. А также, что профессорская мысль далеко опережала черту, где толпились остальные грешные сотрудники группы. Со мной, кстати, во главе. А мысли эти не были ни высказаны, ни зафиксированы: Людвиг Люберц не вёл рабочих записей, в голове держал расчёты, варианты решений, результат и… планы. Мне бы хоть на миг… Будь у меня больше времени, я бы конечно… Но всё же, хоть бы на миг стать профессором Людвигом Люберцем».
– Алло, господин учёный представитель ИЦПЭ! Перестаньте жевать стаканчик колы. У нас её много. Налить?
Джонни уже подзывал инета.
– Нет, не стоит. Есть вопрос к тебе.
– Г-м? Мы пили брудершафт?
– Как-то мы вместе пили пиво, и я спросил тебя, Джон, что главнее: мёртвый