Из бочки остались торчать рука и нога, но это не имело значения: Морелло и его люди не собирались скрывать тело. Труп Мадониа должен был быть обнаружен, а раны на теле должны были послужить средством устрашения. Тем не менее допускать, чтобы его обнаружили раньше времени, тоже не следовало. Торчащие из бочки конечности укутали в старое пальто с тщательно удаленными этикетками, и бочонок покатили в салун и далее, через открытую дверь, – в переулок. Там в темноте ждала видавшая виды крытая повозка, запряженная одной лошадью. Несколько сицилийцев совместными усилиями загрузили в нее свою ношу. Два человека, одетые в тяжелые плащи, вскарабкались на козлы. И, под скрип рессор и стук копыт, Бенедетто Мадониа отправился в свое последнее путешествие.
Через час или позже, сразу после рассвета, уборщица, которую звали Фрэнсес Коннорс, вышла из своей квартиры в Ист-Сайде и направилась в ближайшую пекарню, чтобы купить булочек.
Район, в котором она жила, был доведен до безнадежного уровня обнищания. Жилище Коннорс находилось между обветшавшим извозчичьим двором, о предназначении которого сообщала вывеска с облупившейся краской, и целым рядом шатких рекламных щитов, подпертых чугунным металлоломом. Справа, стоило выйти из квартиры, река Ист-Ривер разливалась лужей зловонных отбросов напротив полуразрушенных причалов. Слева на здание фабрики навалился амбар, полный гогочущей живности. А прямо по ходу, там, где 11-я Ист-стрит[5] пересекала Авеню Ди[6], располагалась пекарня, к которой и направлялась Коннорс, минуя склад лесоматериалов «Мэллет энд Хэндлс»[7] со стенами, иссеченными следами неудачных разгрузок.
«Мэллет энд Хэндлс» был настолько же грязным и захудалым, насколько и сама 11-я Ист-стрит. Его двор источал гнилостный запах отходов, его стены прорезали оспины немытых окон, прикрытых для защиты мелкой проволочной сеткой. Бо́льшую часть времени товар лежал снаружи, хаотично сваленный в кучи, что заставляло проходивших мимо лавировать между грудами древесных обрезков. В то утро, однако, путь Коннорс преградило другое препятствие. Прямо посреди тротуара стояла бочка, прикрытая старым пальто.
В соседних домах зажигались огни, и дождь почти прекратился, но для портовых грузчиков и рабочих потогонных производств[8] было еще слишком рано. Никто не видел, как миссис Коннорс подошла к бочке. Никто не видел, как она прикидывает размеры препятствия или поднимает край пальто, чтобы заглянуть внутрь. Но все ее слышали. То, что увидела Коннорс, вызвало у нее крик, полный такого ужаса, что из окон по всей улице стали высовываться головы. Уборщица обнажила правую руку и левую ногу трупа. Под ними из опилок, перемешанных с кровавыми сгустками, выглядывало лицо с высоким лбом, глазами цвета каштана и густыми темными волосами.
На крики Коннорс прибежал местный сторож. Он, в свою очередь, вызвал полицию. Патрульный