Однако вскоре после этого наступило резкое ухудшение здоровья Елены Андреевны, и она скончалась на руках матери 24-го июня, на 29-м году жизни. Семья была убита горем, дети безутешны[80]. Смерть Елены Андреевны оплакивала вся читающая публика России. Критиком Белинским была написана следующая эпитафия:
Мир праху твоему, необыкновенная женщина, жертва богатых даров своей возвышенной натуры!.. Благодарим тебя за краткую жизнь твою: не даром и не втуне цвела она пышным, благоуханным цветом глубоких чувств и высоких мыслей… В этом цвете – твоя душа, и не будет ей смерти![81]
В последний месяц жизни Елена Андреевна была поглощена мыслями о детях. Некрасова рассказывает, что в письме к Екатерине (18 ноября 1841 г.) она выказывала волнение за их будущее, «предчувствуя свою скорую смерть». «Мысли об их воспитании не давали ей покоя, – добавляет Некрасова, – она говорила, что хочет дать им хорошее „элементарное“ образование, но единственное доступное ей средство – это её собственное перо». Особенно сильно она беспокоилась о Елене Петровне:
От гувернанток для её старшей дочери не было проку – она быстро их перерастала. Елена Андреевна начала задумываться о том, чтобы отправить её учиться в Одесский институт, хотя институтское образование мало соответствовало её основным убеждениям; но из двух зол всегда выбирают меньшее. Мысль о собственной болезни терзала её по этой причине[82].
Вера отмечает, что все эти годы их мать сильнее всего беспокоилась о Елене, «с детства наделённой исключительным характером»[83]. На смертном одре с губ матери слетели пророческие слова: «Что ж, может быть, это и к лучшему, что я умираю. По крайней мере, я не увижу, что приключится с Еленой! В одном я уверена – её жизнь будет непохожа на жизнь других женщин, и ей придётся много страдать»[84].
Каких страданий страшилась мать Блаватской? Возможно, ответ на этот вопрос заключается в строках из её произведений «Идеал» и «Напрасный дар»:
Всякая выдающаяся женщина, в особенности писательница, испытает на себе преследование со стороны всего мира… Положение мужчины с высшим умом нестерпимо в провинции; но положение женщины, которую сама природа поставила выше толпы, истинно ужасно.
Стоглавая гидра общественного мнения, объявив её бессмертной, втопчет в грязь её благородные чувства… И напрасен дар её, напрасны все порывы к усовершенствованию; она как преступник, отверженный обществом, не вырвется более ни к свету, ни к жизни[85].
Елене Андреевне и самой довелось столкнуться с враждебностью и злопыхательством провинциальных умов[86].
В другой её повести, «Суд света», героиня изобличает жестокость провинциального общества в предсмертном письме: «Члены этого страшного трибунала все люди малодушные. С позорной плахи, на которую он положил голову мою, когда уже роковое железо смерти занесено над моей невинной шеей, я ещё взываю к вам последними словами