Казин запил.
Деньги, что дома были, Ганна выгребла до копеечки, но у Казина была припрятана добрая заначка, а следом пошло на продажу то немногое, что оставалось в доме целым. Первым отправился на базар поросёнок Борька. А цуцик, которому Казин в расчёте на грядущий зверский нрав успел дать имя Зюган, так и вовсе хозяина не дождался, убежал следом за Ганной.
Казин ни о чём не тужил. Начинал утро с водки и водярой заканчивал. Жратвы не покупал, питаясь сбалансированной бурдой, что варила инозвёздная хреновина. Водки хреновина выдавать не желала, считая сдуру, что этот продукт земному метаболизму чужд.
В деревне Казина жалели, но подходить остерегались, опасаясь буйства. Только супруга участкового – милиционерша Жанна, прозванная приезжими дачниками жандарметкой, пару раз приходила и пыталась выяснить, что тут произошло и не требуется ли вмешательства властей. Жандарметку Казин отшил невежливо; с некоторых пор бабский пол вызывал у него чувство отвращения. Жанна отбыла, решив в случае чего привлечь хулигана к административной ответственности.
В какую-то минуту, решив по пьяни, что во всех бедах виноват блудный син, Казин собрался было в Синляндию. Едва не разворотив сарай, надул муровину, извлёк и подготовил к работе спасительную бандурину. Но потом недопропитые остатки разума подсказали ему, что домой возврата не будет, и Казин ушёл допивать початую поллитру. Бандурина осталась стоять возле верстака.
Больше Казин к инопланетной технике не обращался. Продавать её – так кто купит? – а самому пользоваться… Однажды мелькнула мысль о полевом «Модусе», но даже в запойном состоянии нехорошо стало Казину от этой мысли. Понял, что не буженину с карбонадом увидит, а целый, не разграбленный дом, зеркальный шкаф, незнакомый с ударами колуна, услышит густое дыхание Пеструхи в хлеву и привычную ругань Ганны. Врут инозвёздные рекламщики, говоря, что не бывает от «Модуса» похмелья. После такого сеанса – хоть в петлю. Лучше уж самогоном спасаться.
Запой продолжался две недели, потом деньги иссякли и кончились желающие покупать недоразгромленные пожитки. Всё, что было получше, уплыло в чужие руки. Как говорится, сто лет копил и влёт пропил. Ведь подумать только – двадцать годочков хозяйство ухичивал! И всё прахом… Хотя много ли оставалось в доме после Ганниного ухода? Посуда перебита, одежда порвана, мебель порублена… Ни одного стула не осталось, так что сидеть Казину приходилось на круглой табуреточке, которую накануне печальных событий хозяин для какой-то надобности занёс в сараюшку, да и забыл там. Тем и спаслась единственная мебелинка. Только много ли в корыте корысти?
Глава 3
Преступление и наказание
Казинский подсобник Воха лишь с виду казался человеком грубым и уголовным, а на деле имел душу нежную и легкоранимую. Через то