Непроизвольно поглаживая спрятанный пистолет, я пытался представить себе то место, куда мы едем. Почему-то понятие «пещеры» вызывало у меня образ подпирающих небеса скал, у подножия которых чернели отверстия, ведущие в неизведанные глубины. В общем, некое подобие Морийского царства.
В чём-то я оказался прав.
– Есть какие-нибудь особые приметы? – спросил Зверь после долгого молчания. – А то как бы не пришлось увязнуть в этой глухомани надолго.
К этому моменту мы успели свернуть с относительно пристойной дороги на просёлочный тракт, представлявший собой невообразимое месиво из грязи и каких-то булыжников. Пожалуй, здесь могли пройти только танки, да ещё, может, машины, подобные нашим. Даже эти сверхмощные джипы временами бесполезно ворочались в потоках жидкой грязи, пытаясь вырваться из липкого плена. Стеклоочистители работали на пределе, с трудом удаляя грязевые нашлёпки с лобового стекла. Швед непрерывно матерился и скрипел зубами. Его лысина стала багровой.
– Не совсем приметы, – Емельянович оставался спокоен, – скорее ощущения. Каждый, кто хоть раз побывал там, всегда чувствует приближение к порталу. Это – как зуд внутри тебя. Обычно он слаб и практически не ощущается, но чем ближе врата, тем мощнее становится. Он становится всё сильнее и исчезает только в точке врат.
Слова, которые он произносил, становились всё более плавными и напевными, точно он засыпал. Потом его левая рука медленно поднялась, чтобы резко обрушиться на плечо яростно пыхтящего Шведа. От неожиданности тот нажал на тормоз, и джип, клюнув носом, остановился.
– Здесь, – сказал Теодор и некоторое время сидел молча, рассматривая ничем не примечательный участок абсолютно голого поля. Другие машины, уехавшие было вперёд, тоже остановились и начали сдавать назад. Их колёса утопали в грязи едва ли не по верхние края дисков. Когда двигатели заглохли, наступила полная тишина. Прекратился даже дождь, барабанивший по крыше, а быстрый ветер начал разгонять пелену туч, сковывающих тёмно-синее небо.
– Ну и? – спросил Швед, вытягивая короткую шею и ворочая круглой головой, очевидно в попытке разглядеть хоть что-нибудь. – Ни хрена тут нет.
Вместо ответа Теодор открыл дверцу машины и некоторое время сидел без движения. Как я заметил, его тонкие ноздри жадно втягивали холодный воздух, точно он пытался уловить некий, хорошо знакомый ему запах, приносимый промозглым ноябрьским ветром. Потом руководитель поднял правую руку и негромко приказал:
– Дай мне лозу.
– А как же тот зуд, о котором ты говорил? – поинтересовался Зверь, извлекая из-за пазухи нечто тонкое и блестящее, похожее на скрученную проволоку.
– Так вернее. Иначе мне придётся очень долго блуждать по этой грязи, отыскивая нужную точку, а времени у нас в обрез.
– Может,