Именно после такого рассказа мне дала девочка из моей школы, которая была на три класса старше меня. И в упор меня не видела всю школу. А предметом моих онанистских фантазий была самая главная укротительница тигров с умопомрачительным именем Доллорес.
Тигров и слонов дрессировала, а в руках палка с мохнашкой на конце. Она ей тигра или слона гладит за ухом. Я потом рассмотрел эту мохнашку. Внутри стальной клинок. Его не видно. Кажется, что зверей просто гладят. Шаг влево или право без команды – укол. Добрые дрессировщики.
Мир оказался не так прост, как на первый взгляд.А потом раз – и ты взрослый. И всё. И пиздец.
Цирк – это то место, где меняются судьбы людей. Ну, кем бы я был без цирка и был ли вообще? Весь этот мир я подарил ей, девочке с сиськами, так как лучшего у меня ничего не было. Надежда была одна – что кто-нибудь её трахнет. Всё же третий размер… И сведут девку со двора к моей великой радости. Стратегия, ети её мать. Так и случилось. Сиськи без мозга как-то от меня отстали. Цирк, он меняет судьбы.
Да, я не постоянен. Я тогда был мерзавцем и наслаждался цинизмом. Он был мне приятен. Маэстро, там, в оркестровой яме, слышите? Урежьте туш. Этот танец я не буду танцевать дальше.
Уехал в Венгрию. Шесть месяцев заграницы. Двадцать два года всего. Казино, стриптизы. Соц лагерь рушился. Все летело к свиньям собачьим.
Я был и Юра Шнайдер. Ну и ещё много нехороших парней с нехорошими лицами. Но я был как то в паре с Юрой. Метель да вьюга, хер да подпруга. Глядя на него, понимаешь, во что может превратиться среднестатистический немец, если два или три поколения проживёт в Сибири. В гордость страны и образец евгеники.
Юра Шнайдер имел классическое лицо нордического нибелунга с объемом бицепсов с мою голову. Он мог командовать драккаром викингов или возглавить восстание рабов. Если бы ему дал Бог мозг, конечно. Но чудны дела твои, Господи, и непонятны пути твои.
Дрался я тогда хорошо. Но это же не видно. Не бокс же. Был джокером. Люди смотрели на качков и боялись их, потому что совсем недавно качков не было вовсе. Они были неизвестны как класс. Я же стоял чуть сзади. За Юрой Шнайдером. Обычный. И меня не боялся никто.
Высокий нескладный парень, но сбивал ногой сигаретную пачку с головы любого роста, не вынимая руки из карманов. Это впечатляло. Люди становились мягче. Потом Юра брал за шею одной рукой и нежно поднимал. Но всё равно люди уже почему-то боялись уже меня.
Непостоянен человек.
Без работы не сидели. Первая машина. Дороги Европы. Жил у венгра дяди Ивана. С литовцами. Снимали вместе с ними квартиру. Парень и две девушки с Литвы. Гряда и Юрка. Ну и Юра Шнайдер. Куда же без него? Он спал на полу, потому что у деда Ивана такой кровати не было. Через шесть месяцев мы говорили по-венгерски и по-литовски, как на родном языке. Сами удивлялись.
Юра жил отчаянно