Когда увидишь меня – плачь. Александра Гусаревич

странным Тому показалось встретить здесь именно его. «Центр города, – сказал он себе, – чего тут удивительного». Но вид у Адама был беспокойный и какой-то растрёпанный, и это сразу его насторожило. Из них троих он всегда был самым собранным по части поведения в людных местах, поэтому застать его таким было особенно удивительно. Адам даже сперва не узнал его и как-то нервно дёрнулся, когда Том приветственно махнул рукой и зашагал навстречу. И хотя обычно он прекрасно владел лицом, от Тома не укрылось, как оно очевидно расслабилось при его приближении.

      А всего лишь через минуту он убедился, что с парнем действительно творится неладное. Их короткий диалог оставил Тома в таком недоумении, что он пропустил свой поезд. Хорошо ещё, на станции не было патрулей, иначе они наверняка примотались бы с проверкой – растерянные горожане были лёгкой добычей.

      Том гадал, что такое нашло на Адама: назначить встречу не где-нибудь, а в «Магнолии», казалось чистым безумием. Он же мог просто прийти к ним домой, к чему это представление? Но кто знает, может, он выиграл в государственную лотерею и решил шикануть. Хотя едва ли победители выглядят такими измученными, впрочем, в случае с Адамом ничего нельзя сказать наверняка.

      Так или иначе, этим вечером всё прояснится, и сейчас Том мирно потягивал кофе, почти не беспокоясь о том, что никак от него не зависело. Обычно к тридцати восьми обрастаешь какой-никакой житейской мудростью, позволяющей не переживать о вещах, которые скоро разрешатся сами собой.

      Он и не заметил, как прошёл день, уместившийся в пять часов между завтраком и приготовлениями к выходу в свет. К половине седьмого уже стемнело, а дождь успел закончиться и начаться заново. Том стоял в комнате у открытого окна, гладил одну из двух имевшихся у него белых рубашек и притоптывал ногой в такт всё той же песне, которую пел во весь голос, выпуская на волю всю её радость и горечь. Естественно, он не услышал поворота ключа в замке и лёгких шагов в прихожей.

      Когда Полли переступила порог квартиры, песня достигла своего апогея, и она невольно замерла в дверях, как и раньше, потрясённая голосом Тома, до сих пор не привыкшая к его силе. И, как и раньше, это заставило её на несколько мгновений забыть о том, откуда она вернулась, и вообще о существовании в мире кого-то ещё.

      А он, ни о чём не подозревая, опять прогладил лишнюю складку на рукаве и не знал, что теперь с ней делать, потому что она намертво впечаталась в ткань и, сколько бы он ни прикладывал к ней утюг и так, и эдак, становилась лишь глубже и чётче. Чёрт с ней, решил Том, в конце концов, он ведь всё равно будет в пиджаке.

      Когда он повернул голову и заметил Полли на пороге комнаты, с блаженным видом прислонившейся к дверному косяку, песня оборвалась на полуслове.

      – И давно ты здесь?

      Она широко улыбнулась.

      – Не больше минуты.

      Том смущённо хмыкнул.

      Полли подошла, привычным