– Голубушка, полностью с тобой согласна, и даже напротив, одна лишь непрерывная медитация на смерть и саморастворение заменит собой любой набор из самых изысканных практик.
И ложь, и правда – лишь маски интересов.
Непрестанно повышая осознанность, ты покинешь мир людей и окажешься в мире животных, в скрытых лесах которого странствуют боги.
Когда личность озаряется видением своего собственного персонажа, происходит действительное чудо, проливающее лавины изумительных совпадений и удачных до неприличия стечений Событийности.
– Настенька, как спорить, если я говорю так, а ты говоришь эдак?
– Так и эдак, подруженька моя, – это предмет не для спора, а для медитации.
Тогда он отказался от бога и его пустоты. Сломав безвременный порядок, он создал первейший беспорядок согласно своей природе – бесконечно многоликий, абсолютно непознаваемый, изысканно перетекающий, привязывающий к себе насмерть.
Пока ты не станешь настоящим, всё неуместно и бессмысленно.
Ум может бесконечно оттягивать решение, если выбор одного предполагает безвозвратный отказ от другого.
Сострадание замени на понимание.
Оставаться при своём мнении – единственное постоянное зло, которое есть на этой планете. Остальное временно и исправляется.
Не видя разницы между верой и знанием, уверенностью и силой, мы продолжаем возводить на пьедестал тех, кто вынужден паразитировать на наших знаниях и силе.
А ты экспериментируешь для жизни или живёшь ради эксперимента?
Идеалисты торжествующе бегут в одну сторону, материалисты, саркастически хохоча, в другую, и лишь психиатры спокойно наблюдают за всеми, незаметно прикрывая рукой подозрительно умиротворённую чем-то улыбку.
Если новая реальность настойчиво стучится в твой мир, воспрепятствование её проявлению чревато серьёзными осложнениями для твоего мира.
Когда зрение существа обостряется, оно начинает видеть и то, что видит с удовольствием, и то, что никогда не хотело бы видеть.
Каждый из вас по отдельности вполне приятное существо, но когда вы собираетесь в группы от двух, вы становитесь искусственным подобием, проявляющим всё приторное, притворное, неестественное вовне, а всё искреннее боязливо скрываете глубоко внутри, словно древние скупцы, прячущие днём свои души, чтобы насладиться их сокровищами ночью – в тишине следующего момента