Ныне дом напоминал мне больного чудище, дышащее злобой, под которой скрывался страх запустения.
Я обошла свои двухэтажные владения и внимательно присмотрелась к голым стенам и углам, затянутым паутиной. То ли Габи и впрямь была засранкой, то ли не от мира сего. Я даже рассмеялась: какое тонкое замечание!
Нет, Габи как раз была из этого мира, а вот я – из другого.
В кончиках пальцев возникло нестерпимое жжение, словно в них воткнули булавки, и только я опустила глаза, как увидела голубоватое свечение. Подобное, в виде тонких нитей проступило и на стенах, формируя причудливый узор. Кое-где узор был порван или искажался, тогда свечение становилось желтовато-грязным.
И снова времени на раздумье не осталось. Жжение усилилось, и чтобы от него избавиться, я приложила руки к стене. По случайности ли или сработала память Габи, но я вела пальцами по оштукатуренным стенам дома, точно по линиям, как по нотной грамоте.
Жжение ослабло. И даже запах пыли и затхлости немного развеялся, словно распахнули настежь окна и хорошенько всё здесь проветрили.
Так я и ходила по этажам, прикладываясь к стенам и даже к перилам лестницы с прогнившими кое-где ступенями. Нити были повсюду, они как кровеносные сосуды, питали дом. И сейчас я занималась его лечением.
Правда, провозилась я с непривычки до самого вечера. К счастью, никто ко мне не заглядывал, а в доме было пусто. Соседей бы я не пережила. Не сейчас.
Изрядно устав и проголодавшись, словно весь день укладывала шпалы или стояла за операционным столом, не разгибая спины, я села на ступеньку лестницы, ведущий на второй этаж, и отдышалась. Руки покраснели, пальцы были все свезены, но я была собой довольна.
Магия у Габи есть, это раз. И я могу ей пользоваться, это два. А ещё у сиротки имеется приличное по меркам этого мира имущество.
Кстати, о нём.
Я вскочила, вспомнив про сундук. Большой, кованный, он стоял на втором этаже в бывшей спальне матери.
Исильда, как её звали, умерла внезапно, когда её ранним утром выволокли на улицу соседи и, обвинив в наведении мора на их посёлок и парочку соседних, сначала побили, а потом сожгли на площади. На той самой, где сейчас стоит белоснежный фонтан и гуляют дамы с кавалерами.
Тогда Габи было одиннадцать, а сейчас девятнадцать. Ладно, я потом разберусь, что и как и куда смотрели местные власти. Хотя и так понятно, туда же, на костёр!
Я присела перед сундуком и с трудом подняла его крышку. Замка не было, видимо, к дому ведьмы никто не приближался. Боялись.
Так оно и лучше. И меня бояться будут, дай срок!
Наверное, во мне говорила злость дочери несчастной Исильды, потому что я с удовольствием представила, как буду уговаривать отправиться в объятия Смерти тех из односельчан, которые восемь лет назад участвовали в погроме и вершили самосуд!
А