Мы воистину счастливы.
Машины ворчат и стонут, воняет так, будто обосрался сам сатана, и сверху на все это льет моросящий дождь. Петер Усиль обвязывает нос ремаркским платком, а потом кричит мне, что не нанимался в золотари. Что ж, все мы страдаем из-за плохой канализации в городе и постоянных технических неполадок.
В курилке я натыкаюсь на сержанта Северина. Видя мою злую физиономию, он смеется, что по возвращении домой у нас будет новая профессия, но потом серьезно добавляет, что у базы Эрде огромные проблемы с вывозом нечистот, даже обычного мусора. Водители мусоровозов и ассенизационных машин запуганы боевиками Гарсии, а в декабре партизаны застрелили владельца одной из фирм.
– Возможно, скоро мы утонем в говне, – завершает он свой вывод.
– Вот ведь суки, – говорю я, прикуривая вторую сигарету. – Не знал, что они убивают своих же за такую херню.
– К ним относятся как к коллаборационистам. Поговори, Маркус, с кем-нибудь из переводчиков, и он тебе расскажет, насколько это опасная работа. Собственно, каждому, кто на нее соглашается, автоматически предоставляется убежище. Но с семьями бывает по-всякому.
Мне вспоминаются слова нашего сержанта, повторявшего, что это грязная война. Настолько грязная, что она касается даже мусора и цистерн с фекалиями. Эти люди режут друг друга, режут нас, а мы, естественно, режем их при каждом удобном случае.
Три месяца назад в Портсаиле подвергся нападению патруль. Солдаты в ответ открыли огонь по машине, в которой ехали партизаны. Погиб один из наших, четверо нападавших и шестеро гражданских, в том числе мать с двухлетним ребенком. Парни слегка запаниковали и лупили по автомобилю в центре города, не обращая внимания на толпу вокруг. После в столице Ремарка несколько дней продолжались беспорядки. Чтобы их прекратить, пришлось ввести комендантский час. Подобное воспринимается здесь как нечто вполне нормальное.
Пятница, 22 января, 19.00
Мы уже третий день тренируемся высаживаться из машины. Теперь нам удается это проделать меньше чем за пять секунд – от имитации остановки до занятия позиций для стрельбы. Я чувствую себя спокойнее – каждый знает, какой сектор он должен покрывать огнем, и солдаты не натыкаются друг на друга, словно калеки, автоматически повторяя маневр. Я знаю, что в боевой обстановке, когда над нашими головами будут летать пули, ситуация изменится, но с этим ничего не поделаешь. Чем лучше солдаты научатся основам, тем меньше они будут ошибаться в бою.
Я сочиняю для них разные комбинации: огонь противника спереди, сзади и сбоку машины, проблема с выходом с одной стороны, оставление стрелка на башенке и эвакуация всех пятерых из горящего транспорта. После двух часов посадки и высадки из «скорпиона» они, как правило, сыты мной по горло и готовы взбунтоваться. Тогда я их отпускаю, и мы идем выпить псевдопива в столовой по соседству с медсанчастью.
На