«Вот и служба, снова в строй, страна зовет, пора в поход», – радостно подумалось мне, когда бежал к себе, на площадь собираться. Тяжело бывает стране своей помогать, а сердце поет. В такие моменты мужчина понимает, что родился он не для того, чтобы в офисе жопу давить и в ресторанах пузо отращивать, а именно для этого – служить и защищать. В комнате кто-то порядок навел, грязную одежду унесли, на кровати – свежая чистая рубаха, пол подметен и вымыт, на столе в глиняной крынке – полевые цветы: красота. На сердце потеплело: Заря, Зорюшка, Заринка. Ну слава богу, здесь любимая, еще свидимся. Быстро оделся: кольчуга, шлем, наручи, сапоги, поножи. Взял большой каплевидный щит, меч, кинжал – готов молодец. Только бы не пришлось своих бить, нету в этом никакой славы.
Подошел к казарме, там уже от блеска начищенного металла глазам больно. Сивуха, из сыновей грома, возвышался над толпой простых отроков, как скала в море. За ним стояли еще с десяток таких же богатырей, в полной амуниции. Я присоединился к ним. Сивуха меня заметил, кивнул. Через полчаса, как видно, все собрались. Площадка перед казармой и все окрестные улицы были забиты вооруженными людьми. Сынов грома стало уже человек тридцать. Сивуха назначил командиров отрядов, те стали народ делить и строить. Мне приказал идти с ним на Дикопольскую. Наш отряд построился по двое, мы с Сивухой впереди, забегали меж нами иноки в черных рясах, произнося молитвы и кропя святой водой. Не успели священники молитвы произнести, как на главной башне детинца захлопало на ветру огромное черное полотнище. Сивуха молча двинулся на юго-восток. Колонна наша двинулась по пустынным улицам Славена, почти бегом мы пришли на широкую, мощенную дубовым горбылем улицу где-то через час. Сивуха крикнул:
– Мы на месте! Занять всю ширину Дикопольской и двигаться к Славенской площади!
Воинство, пыхтя и отдуваясь, – все-таки за сынами грома угнаться не так просто, – стало заполнять широкую Дикопольскую железным потоком, и с Протасовской улицы выходили все новые и новые шеренги, их шествие казалось бесконечным. Сколько же мы народу сюда привели? Не меньше нескольких тысяч, вот тебе и кустодия – считай, добрая дивизия. Шли мы, пока не увидели толпу людей, которые стояли, сидели вдоль стен, висели гроздьями на фонарных столбах. Над людским морем