С другой стороны – чего психовать? Ну, любит папаша единственную дочку. Любит сильно. Значит, и ее избранника вынужден будет если не полюбить, то взять под крыло. Денег, например, дать на открытие собственного дела. Андрей уже почти придумал себе фирменные бирки: «Барганов» – большими буквами, «А» в середине чуть более крупная, цветовое решение – тусклое серебро с глубоким синим. Хотя еще можно подумать, время есть.
– Ой, там Ирка в очереди. Андрюш, что тебе взять? – Они были неподалеку от прилавка, где толпились жаждущие бодрости студенты и преподы.
– Большой кофе и бутер какой-нибудь. Денег дать? – Андрей потянулся к карману.
– Да есть у меня! Но мне приятно, что ты у меня такой… прям мужчина-мужчина!
– Да ладно, – Андрей пожал плечами, – я пойду столик займу, там, в конце! – крикнул он в Танькину спину, но она уже махала рукой, привлекая внимание Ирки – довольно противной девицы, классической прилипалы и подлизы. Андрею она не нравилась, о чем он в свойственной ему манере сообщил Таньке при первом же удобном случае:
– Я эту выдру с крысиным лицом не перевариваю.
– Да ладно тебе! Я, честно говоря, и сама от нее не восторге, но она, знаешь… бывает полезна. Конспекты всегда пишет. Пару раз за меня рефераты делала. И кофе умеет без очереди брать. – Танька засмеялась. – А ты можешь с ней вообще не общаться, буду вас разделять. И властвовать! – Она обняла Андрея за плечи и запрокинула голову. Шея, видневшаяся в вороте голубого кашемирового джемпера, была загорелой и неприятно уязвимой.
Обещание «разделять» Танька выполняла неукоснительно. И в этот раз, поставив кофе и бутерброд с колбасой несъедобного цвета на низкий подоконник рядом с сидящим Андреем, она отчалила к столику, возле которого стояла Ирка с творожным кольцом в цепких наманикюренных пальцах.
– Андрюш, я там потусуюсь пока, ладно? Надо же Ирочке приятное сделать. – Наклонившись, Танька чмокнула его в щеку и взъерошила волосы.
Андрей тряхнул головой, уклоняясь от ласки. Танькины нежности, чуть более фамильярные, чем ему бы хотелось, раздражали. Но зато с ней почти не приходилось сдерживаться и говорить не то, что думаешь. Она не обижалась на «дуру». Она давала людям нелицеприятные, но правдивые оценки, точно такие же, какие мог бы дать Андрей. Всяким ханжеским рожам они могли бы показаться оскорбительными, но какое им с Танькой дело до этого? Главное, что они друг друга понимают. Что они похожи – в чем-то главном, в том, что и определяет человека. Андрея удивляло и даже завораживало, что Танька, типичная москвичка, упакованная по самые гланды, была парадоксальным образом похожа на женщин из его родного городка.
Все эти продавщицы, уборщицы, приемщицы в прачечной и ремонте обуви, подавальщицы