Я перетираю веревки у себя на запястьях, вперед-назад. Кожа под ними уже покраснела, но я не останавливаюсь. Я должна справиться.
Я очень тщательно готовилась. Все детали до единой были на месте. Понимаете, главное – восприятие.
Но этого я не могла предусмотреть.
То единственное, что я все еще могу потерять, я забрала с собой. Хотела бы я, чтобы все пошло по-другому? Могла ли я догадаться, что этим кончится? Возможно, был момент…
В конце концов, это не так уж и важно. Я бы все равно потеряла ту часть жизни, которая казалась почти реальной. Обман, предательство – и неважно, насколько чист мотив, – никогда не встречает понимания. Даже теми, кто утверждает, что любит тебя.
Передо мной встает его образ – таким, каким я увидела его в последний раз. Кожа вокруг дырки на лбу сморщилась и начала приобретать этот жуткий лиловый оттенок. Я зажмуриваюсь, чтобы прогнать это воспоминание, и испытываю нечто похожее на печаль. Это странно. Не помню, когда я в последний раз по-настоящему испытывала что-то, кроме горечи, – если, конечно, не считать решимости. И все же я чувствую… сожаление.
Мне жаль.
Я не хочу чувствовать эту печаль. Это не входило в мои планы. И все же мне грустно.
Когда все будет кончено, люди возненавидят меня. Никто не скажет обо мне доброго слова. Я знаю. Но это неизбежно.
Я должна была это сделать…
Если бы она пришла, она бы сказала, что, несмотря на ее сомнения, я все сделала правильно и что со временем у меня все будет хорошо. Она так часто утверждала, что у меня все будет хорошо, если только я буду двигаться дальше. Забуду прошлое. Не буду оглядываться. Но как я могу так поступить? Как я могу забыть и притвориться, что прошлого никогда не было?
Не оглядывайся… у тебя все будет хорошо.
Даже сейчас я слышу ее голос.
И как бы успокаивающе он ни звучал, одно я знаю совершенно точно: со мной никогда не будет все хорошо.
Это цена, которую я должна заплатить, чтобы закончить все это, и я справлюсь. Я слишком хорошо все спланировала.
Самая главная часть плана заключается в том, чтобы никому ничего не говорить.
Никто – абсолютно никто – не должен знать, что случится во-первых, во-вторых, в-третьих… и так до конца, до последнего шага, пока не настанет время.
Я поняла, как важно хранить секреты, еще в детстве. Моя мать хорошо меня научила. У нее было много секретов. Очень много секретов. Я их все храню… так же, как она. В конце концов некоторые из них откроются… потому что они важны для следующих шагов.
Но остальные уйдут со мной в могилу.
Я продолжаю перетирать веревки на запястьях, вперед-назад, сначала на одной руке, потом на другой. Вперед-назад. Затем я наклоняюсь и делаю то же самое на правой щиколотке. Вперед-назад. Вперед-назад. Кожа кровоточит. Я не останавливаюсь. Я не замечаю боли. Это необходимо для финала.
Соседи должны были все, как один, твердить полиции одно и то же. Такие милые люди. Тихие. Не публичные. Всегда приятные. Всегда улыбающиеся и счастливые.
Они