Встречи и воспоминания: из литературного и военного мира. Тени прошлого. И.Н. Захарьин

предполагает издать полное собрание сочинений покойного критика, скончавшегося, как известно, при несколько исключительных обстоятельствах… В то время, то есть в 1859 году, прошло уже четыре года со времени вступления на престол императора Александра II, и всякая опала с покойного Белинского была, по-видимому, снята. Революционное же движение на западе Европы 1848 года, к которому был ни за что ни про что припутан этот писатель (в силу своего известного «Письма к Гоголю»), не только улеглось, но было вытеснено и заслонено у нас, в России, другим событием, несравненно более крупным и важным, – только что окончившейся Крымскою войной. И поэтому с имени Белинского спал как бы сам собою тот запрет, который тяготел на нем с рокового 1848 года, бывшего в то же время по странному стечению обстоятельств и годом смерти знаменитого критика. Тем не менее в то время, о котором идет речь, имя покойного Белинского произносилось в провинции все еще с некоторою опаской, как и имя А. И. Герцена, издававшего уже в Лондоне свой «Колокол».

      Отправившись на розыски, я нашел Константина Григорьевича проживающим в одной из глухих улиц Чембара, в деревянном флигеле, состоящем всего из трех маленьких комнат. При нем жила его многочисленная семья – жена и дети; кругом была бедность и нищета… Как известно, он, овдовев уже после смерти брата, женился во второй раз и имел теперь 8 человек детей.

      Меня встретил человек невысокого роста, широкоплечий, лет 50-ти с лишком, с густыми темными волосами на голове, очень бедно одетый, давно не брившийся… Это и был отставной титулярный советник К. Г. Белинский, родной брат умершего писателя. Я назвал себя, объяснил цель своего посещение и узнал следующее.

      Константин Григорьевич служил самым скромным и мирным чиновником в местной думе (по-тогдашнему ратуше) секретарем. Год назад приехал в Чембар на обычную ревизию Пензенский губернатор Панчулидзев. На другой день его приезда ему представлялись по обыкновению все уездные власти, и в том числе несчастный Константин Григорьевич. И вот, едва только губернатор подошел по очереди к Белинскому, и этот последний проговорил: «Титулярный советник Белинский», – как губернатор громко ответил: «А, знаю! Пьяный советник Белинский», – и, быстро отвернувшись от него, подошел к другому, стоявшему рядом чиновнику…

      Несчастный Белинский, имевший восемь детей, из коих один только старший сын содержал сам себя, был поражен, как громом. Наконец, и такое публичное, ничем не вызванное и незаслуженное оскорбление!..

      Во время последовавшей затем ревизии губернаторский чиновник в думе рвал и метал, что называется, и, в конце концов, секретарь должен был подать в отставку, в которую вскоре и был уволен с пенсией в 16 рублей с копейками в месяц.

      По отъезде Панчулидзева из Чембара в Пензу несчастный Белинский долго и тщетно старался узнать причину такой необычайной немилости к своей маленькой особе со стороны такой крупной, как губернатор, и, наконец, после долгих хлопот и выпытываний узнал от уездного предводителя дворянства, М. Н. Владыкина,