– Ты же понимаешь, что я однажды узнаю, как ты достаешь информацию?
– Конечно, – без тени улыбки или сарказма ответил Юрий: – Не исключено, что сам расскажу в один прекрасный день. Так вот. Оливер сбежал где-то в девять утра. Извините, часы отобрали, не могу точно сказать. Думаю, вы уже в курсе, что камеры наши надежны, как экономический план страны на пятилетку, так что без посторонней помощи выбраться он не мог. Так?
– Ну, – подтверждать было неприятно, но Юрий говорил правду.
– Следовательно, кто-то помог. Да вот только кто?
– Ты в загадки меня позвал играть, – терял терпение начальник тюрьмы.
– Вот любите вы театральные паузы рушить. Может, я всегда хотел в кино играть? Ладно. Скажем так, импульс к побегу дал Оливеру ваш прекрасный психолог.
– В смысле?
– В прямом. Калинин так мирно и сидел бы в аквариуме, не обращая внимание на свое положение, ведь в нем еще и подружка-собеседник. Но нет, Антон Денисович помог Олли нашему. Извините, вашему.
Через пять минут после разговора с Юрием начальник тюрьмы и начал звонить мне. Как выяснилось, не возьми я трубку со второго раза, группа захвата от ФСБ оперативно доставила бы в “Белую Ночь”. Скорее всего, сразу на второй блок тюрьмы.
– И я так понимаю, меня уже проверили, – не впечатлившись рассказом, спросил я. Естественно, ответ был уже в самом вопросе.
– Конечно, – майор кивнул: – И это смутило больше всего.
– Интересно, чем.
– То ли мало копали, то ли хорошо алиби себе делал, но ты чист, как младенец.
– И вариант того, что я непричастен, вы не рассматриваете в принципе? – Ковалев раздражал, но это была его работа, так что обвинять не собирался.
Геннадий Илларионович и майор переглянулись – Ковалев кивнул. Начальник тюрьмы тяжело вздохнул.
– Антон, то, что ты сейчас услышишь, оставишь глубоко в своей голове. Сорвется с языка, суд будет закрытый и быстрый, а сидеть будешь сразу в третьем блоке. Понял?
– Может, мне и не стоит тогда это слышать? – попытаться стоило. Впрочем, когда начинают беседу с угрозы, которую завуалировали перспективами, отказываться уже поздно.
– Юрий – единственный в своем роде заключенный. Подобных ему нет ни в одной исправительной колонии страны.
– Они все уникальны, Геннадий Илларионович.
– Хотел бы я с тобой согласиться, но нет. 9 из 10 здесь – обычные преступники. Сброд на любой вкус. Юрий – профессионал своего дела. Не уверен, что мы его способны удержать в тюрьме, но у нас он хотя бы под контролем.
– Пока он этого хочет, – добавил майор ФСБ. В его голосе звучала какая-то детская обида.
– Возможно, – задумчиво протянул начальник тюрьмы: – Как бы то ни было, он здесь и такой он один.
– Почему? –