Всё будет хорошо, мысленно говорит она, любуясь спящим поэтом. Он не выглядит на свои двадцать три года: субтильная, как у подростка, фигура, гладкая кожа без единого изъяна, лицо херувима – природа словно отметила Шелли печатью вечной юности. Улыбнувшись, мисс Годвин целует его плечо, потом щеку, тянется к губам. Однако Перси сонно переворачивается на живот и зарывается носом в подушку.
– Не сейчас, Мэри. У меня нет сил.
Слегка разочарованная, она встает и подходит к окну. Лесистые вершины гор Юра на другой стороне озера впервые за это хмурое лето купаются в лучах восходящего солнца. Земля за окном успела высохнуть – очевидно, ночью не было дождя. Несколько минут Мэри наблюдает за чайками, парящими над водой. Они высматривают добычу, радужный блеск рыбьей чешуи. Мэри чувствует, как солнечный свет разгоняет ее страхи. Сладко потянувшись, она разворачивается к стулу, чтобы взять нижнюю сорочку, и… вздрагивает, ощутив под пальцами холодную влажную ткань.
Глава 5
Радуясь солнцу, как долгожданному подарку, Байрон и его друзья посвящают целый день катанию на лодках. Правда, по настоянию лорда с ним плывет Шелли, а барышням предлагается компания Джона Полидори.
– Он будет грести и развлекать вас.
– Почему мне нельзя сесть в лодку с тобой, а Мэри – с Перси? – капризно вопрошает Клер.
– Потому что я хочу совместить прогулку с приятной беседой, а часами выслушивать твою пустую болтовню способен только Полидори.
Под взглядом, которым Клер одаривает доктора, Джон ощущает себя Цербером, не дающим Эвридике воссоединиться с Орфеем. Мисс Клермонт сердито топает ногой:
– Бессердечно оставлять нас с Лунатиком! Хорошо, если он вообще умеет грести!
– Я не сомневаюсь, что даже ты смогла бы управиться с лодкой, дорогая, – равнодушным тоном отвечает Байрон, устраиваясь на корме.
Перси уже сидит на веслах, нарочно не замечает Мэри. Она молча спускается во вторую лодку, не дожидаясь, пока Джон подаст ей руку.
– Коли так, я не поеду! – заявляет Клер. Ее нижняя губа дрожит. Мэри догадывается, что за этим последует. Сводная сестра – мастерица разыгрывать истерические припадки.
Когда они сбежали из дома, Клер то и дело будила ее и Перси посреди ночи, уверяя, что ощутила чье-то присутствие в своей комнате. Это Шелли, упрямо заявляла она, его дыхание коснулось моих губ! Мэри не поддавалась на провокации: неуклюжие, смехотворные попытки привлечь к себе внимание тех, кто был всецело поглощен друг другом. Но Перси нравилась эта игра. Он мог часами говорить о своей сверхъестественной сущности, о способности блуждать вне телесной оболочки, дабы обрести власть над душой Клер – пока та не впадала в истерику, почти убедительно, если не знать мисс Клермонт.
Лодка Байрона отчаливает от пирса. Полидори ступает на дощатое дно своего маленького корабля и вопросительно смотрит на Мэри. Она надеялась