Утверждается, что Ван Чун-ян обладал чудесными способностями и умел во сне отсылать свой дух (чу ян шэнь 出陽神) из тела. Как гласит легенда, однажды, придя домой, Сунь Юань-чжэнь с удивлением обнаружила Ван Чун-яна, спящего пьяным на супружеской постели, и, не церемонясь, принялась его бранить, но тот и с места не сдвинулся. В гневе Сунь заперла спальню на замок и послала слугу за мужем, чтобы сообщить об этом происшествии. Рассказ об этом сильно удивил Ма И-фу, который в то же самое время утверждал, что беседовал с учителем о Дао и тот сидел напротив него и никуда не отлучался. Когда они открыли комнату, она оказалась пуста, а придя к нему в хижину, они обнаружили Ван Чун-яна крепко спящим35.
Находясь в хижине, наставник продолжал убеждать Ма И-фу и Сунь Юань-чжэнь расторгнуть их брак, оставить состояние и присоединиться к его учению, чтобы достичь духовного бессмертия. Для этого он перепробовал множество способов. То он угрожал им Подземным узилищем (ди юй 地獄), то соблазнял красотами Небесного зала (тянь тан 天堂)36. А однажды подарил картину, на которой изобразил скелет мертвеца, олицетворявший неизбежный итог человеческого существования37. К картине прилагалось стихотворение, поясняющее этот рисунок:
畫骷髏警馬鈺
堪歎人人憂裹愁,
我今須畫一骷髏。
生前只會貪冤業,
不到如斯不肯休。
為人須悟塵勞汩,
清淨真心真寶物。
奪得骊龍口內珠,
便教走入崑崙窟。
Я нарисовал скелет, чтобы предостеречь Ма Юя
Жалея людей, печалясь об их горестном положении,
Мне сегодня пришлось нарисовать скелет мертвеца!
При жизни он только и умел быть падким до злых дел, что отозвались грозным возмездием!
Он не прекращал [их], пока не стал подобен этому [скелету]!
Став человеком, вы должны покинуть мир страстей.
Чистое, спокойнее, совершенное сердце – действительно драгоценная вещь.
Вы должны забрать жемчужину, что во рту у черного дракона.
И тогда вы научитесь проникать в пещеру [гор] Куньлунь38.
Ван Чун-ян считал, что семья и дети являются обузой на пути самосовершенствования даоса. В «Собрании поэтических произведений Чун-яна о Целостности и совершенстве» (Чун-ян Цюаньчжэнь цзи 重陽全真集) он утверждал, что «Жены и дочери – тысяча цзиней железа, сыновья и внуки – десять тысяч чэнов стали»39. Он настаивал на разводе семейной пары, преподнося им разрезанные на дольки груши, а также клубни батата и каштаны (фэнь ли юй юй ли 分梨與芋栗), которые являлись символом их раздельной жизни. Батат (юй 芋) созвучен иероглифу юй 遇 – «встречаться», а груши (ли 梨) – это омофон слова «расставаться» (ли 離). «Груши и батат с каштанами» (ли юй юй ли 梨與芋栗) похожи по звучанию с выражением «однажды встретиться, чтобы сразу же расстаться» (ли юй цзэ ли 立遇则離), что намекало