– Хибара, конечно, так себе, – вещал голос из мешка. – Не видно ни зги, но я бедность и запустение по запаху чувствую. Интуриста сюда не приведешь, красотой не похвастаешь, однако…
Монолог был прерван звонким подзатыльником, после чего отец Герман снял мешок с головы гостя, и Гоша смог рассмотреть его как следует: высокий и плечистый, но худощавый, средних лет мужчина в белых щегольских клешеных джинсах, красной рубахе с цветочным орнаментом и с длинными вьющимися рыжими волосами. Ну и стиляга! Откуда он только тут взялся? Внушительных размеров крючковатый нос почему-то не смотрелся отталкивающе, скорее наоборот – добавлял персонажу изюминку.
Всё встало на свои места, когда отец Герман повел мужчину в подвал. Оказалось, что руки у «гостя» за спиной скованы наручниками. Едва Гоша встретился с незнакомцем взглядом, тот безуспешно рванулся из железной хватки иезуита, и парень на миг увидел проступившие на коже кроваво-красные узоры и алые зрачки, гневно смотревшие будто в самую душу.
Настоящий инкуб! Слуга Ашмедая в доме! Георгий растерянно прислонился к стене и стер выступивший на лбу пот. Неужели настало время экзамена? Нет, не прошло и пары дней, отец Герман наверняка предупредил бы. С другой стороны, он и не говорил о конкретной дате. Сказал лишь, что Гоша почувствует, когда будет готов. Парень не имел понятия, готов ли он, пытался прислушаться к себе, но ничего, кроме чуть подрагивавших коленок и приступа потливости, за собой не обнаружил. Помимо всего прочего, отца Германа всегда отличала поразительная педантичность во всех вопросах, и мальчик был уверен, что тот непременно предупредил бы его о грядущем испытании. Хотя, если подумать, может, смысл как раз в том, чтобы провести обряд без предупреждения? Проверить, хватит ли смелости и сил у молокососа? Георгию казалось, что именно так его называют в Ордене.
С другой стороны – это может быть его первый обряд! У кровных гонителей, даже таких слабых, как он, это священное действо важно не только по смыслу, но и своими прямыми последствиями: часть силы первого изгнанного демона навсегда остается у охотника. Поскольку кровных гонителей за последние лет триста было не больше, чем пальцев на руках, свидетельств не так уж и много (по словам отца Германа – слишком мало), чтобы достоверно вычислить подлинные закономерности, но некоторые вещи можно утверждать почти с уверенностью.
Самая пугающая из них – с гонителем остается не только часть энергии демона, но и его пороки, грехи. То есть то, что и является основой могущества. Логичное, в общем-то, утверждение фактически означает, что принявшему силу придется не просто побороть в себе разъедающую гниль демонической природы, но и смириться с ее существованием. В том случае, если он желает оставить себе обретенную мощь. Если же он не сможет укротить силу демона – она попросту поглотит его и гонитель сам станет адским отродьем, причем невероятно могучим, перескочившим сразу несколько рангов, бесконтрольным и безумным.