– Видел сегодня Елену Вениаминовну? – глубоко затянувшись, он мечтательно смотрел в окно. – Какова женщина, а? Ради такой и помереть не жалко. Прожив перед этим долгую и полную радости жизнь в достатке, разумеется.
– Я, пожалуй, даже палец ради нее не порезал бы, – выдохнув дым, я всматривался в окно, пытаясь найти гигантскую псину, что встречала меня утром. – Да и уровня она не нашего, чего уж там. Ты машину ее видел? «Мерс» С-класса! Новехонький. А сама? С платочком шелковым на голове, в очках с брюликами. Нет, Шольц, такую тебе не заарканить.
– А тебе будто светит что-то, – усмехнулся Славка, ввинчивая сигарету в кофейную банку и тут же зажигая новую. – Я мужик перспективный, программист как-никак! А программисты в наш век – как врачи: люди образованные, незаменимые и респектабельные. Уважаемые то бишь. Понимаешь?
– Понимаю, ага. Ты только перестань с матерью своей проживать для начала, недвижимость приобрети. Или арендуй. Куда после свидания поведешь свою Елену Прекрасную? В подъезде постоите, пивка дерните? Или сразу с мамой знакомить, еще до первого поцелуя?
– Дурак ты, Шилов. Я, может, мечтаю просто? Полет фантазии! Ну да ладно, проехали. Слышал, кстати, Скворцова, клиента нашего недавнего, у себя в доме нашли?
– Мертвого?
– Какой там! Интересней всё. Интернет второй день гудит, весь город обсуждает. Лежал, мычал, слюни на ковер пускал. Прямо как Лера на прошлом корпоративе, только безвозвратно.
– Ну и? Что интересного-то? Следов взлома не было? Загадочное происшествие с участием западных спецслужб-рептилоидов?
– Какой там! – отмахнулся Шольц. – Наоборот. Вся квартира – вверх дном! Следы борьбы, значит. А тело его, Скворцова то есть, изрезано всё, кровища повсюду, а под ним – круг ритуальный, с пентаграммами и рунами колдовскими! Сатанисты, стало быть, бушуют. А свидетели заявляют, что ничегошеньки не видели в тот день необычного, кроме собаки огромной. Возле подъезда, говорят, сидела и с укором на всех смотрела. С укором, слышишь? Бабки, что на скамейках время коротали, особо этот момент подчеркивали.
Я отчего-то закашлялся, а делать это с наполненными дымом легкими – не слишком удачная идея. Получив несколько совершенно бесполезных ударов по спине, после долгих откашливаний я все-таки спросил:
– Коричневая собака, да? Мохнатая, на медведя похожа?
– Откуда я знаю, братец? – затушил вторую сигарету Шольц. – Мне до твоих фантазий дела нет.
Меня почему-то хватил озноб. Какой-то явственный дискомфорт ощущался от осознания того, что зверь, виденный с утра, – не сон и не мираж, а самый что ни на есть настоящий, из плоти и крови. Разумеется, это могла быть совсем другая собака – мало ли брошенных животных в городе? Но именно та деталь, что псина смотрела на прохожих с укором, не давала теперь покоя. Ведь и мне взгляд животного показался слишком… осмысленным? Но, в конце концов, какая разница? Гривенником в трамвае за проезд животное не расплачивалось – и то хорошо.
Но офисная рутина,