И мальчишка протянул свою ногу, похожую на батон ливерной колбасы, обутой в грязный башмак, почти к самому Тимбиному лицу. Тимба брезгливо отпрянул и сел на колени, прижав шапку к груди. Позади него закатывались от смеха мерзкие дружки толстого.
Кровь прилила к моей голове. Плохо осознавая, что делаю, я сунула подтаявший батончик в карман куртки, и покрепче уцепившись за ручку портфеля, кинулась прямо в гущу событий.
Двое других мальчишек стояли ко мне лицом, и конечно, видели меня, бегущую к ним с портфелем наперевес. Они просто не придали этому значения, и уж тем более, не подумали, что я могу представлять для них опасность. Ну, несётся какая-то пигалица на всех парусах – портфель за плечом больше неё самой. Эка невидаль.
А вот толстяк меня не видел, слишком был занят Тимбой и своей ногой, которую по-прежнему держал на весу. Поэтому, когда я подбежала вплотную к его спине и крикнула: "Эй, Жирный!", и он повернул голову и посмотрел на меня своими маленькими свинячьими глазками, в них читалось недоумение. Мне показалось, я застала его врасплох.
– А ты кто ещё така…
Его лицо, и правда, было очень похоже на свинячье рыло. Очень. Если бы в нашем городе проводили конкурс на наибольшую схожесть человека со свиньёй, этот пацан имел бы все шансы претендовать на место в тройке лидеров. И я с огромным удовольствием врезала по этой сытой, лоснящейся физиономии портфелем.
Честно говоря, я и сама не ожидала, что удар получится такой силы – видимо, мне удалось вложить в руку всю свою злость. Раздался громкий треск. Мой портфель расстегнулся, и из него посыпались учебники, тетради, последним вывалился пенал, который тоже не выдержал удара, пару раз перекувырнулся в воздухе и упал, раскрывшись всем содержимым наружу. Вот это мощь! Толстяк не устоял на ногах, (что было-таки довольно странно, если сравнить его комплекцию с моей), и грохнулся в грязь в шаге от Тимбы. Но я и сама не удержалась, отлетела в противоположную сторону и приземлилась на пятую точку прямо на новенький учебник математики. Уже из положения сидя оценила обстановку. Толстяк сидел на земле, и больше не смеялся. Теперь он тихо скулил, а из-под пальцев, прижатых к лицу, сочилась кровь. Может, я сломала ему нос? Хорошо бы…
Но где-то тут толклись ещё и дружки Жирного, которых тоже нельзя было сбрасывать со счетов, …то есть дружок. Один. Второй успел сбежать, едва почуяв запах жареного – так резво и технично, что никто и не заметил, когда и как. По утверждению моего отца, это был самый мерзкий тип говнюка – Говнюк Трусливый. Говнюки этого типа никогда не участвуют в гадостях непосредственно. Они могут только подзуживать других, а сами смотрят со стороны и аплодируют, готовые в любой момент дать стрекача. Зато в случае, если их заметут, те же говнюки радостно начинают сдавать своих подельников направо и налево прямо с порога.
А вот