Затем Русь перешла в наступление. В декабре 1109 г. воевода Мономаха Дмитр Иворович ходил на Донец, где взял тысячу половецких веж. Очевидно, это была разведка боем, ибо весной 1110 г. на половцев выступила объединённая рать Святополка, Владимира и Давыда (вероятно, Святославича). Однако у города Воиня поход пришлось прервать по причине великой стужи и конского падежа.
Сокращение поголовья лошадей подорвало боеспособность княжеских дружин, и Святополк начал подумывать о том, чтобы отложить поход на неопределённое время. Но Мономах торопил с выступлением. На новой встрече со Святополком зимой 1111 г., состоявшейся, как и восемь лет назад, у Долобского озера, он предложил восполнить потери в кавалерии за счёт мобилизации лошадей у смердов – зависимого населения княжеских сел. «Дружина Святополча» не одобрила это начинание: «не веремя ныне погубити [отрывать] смерды от рольи [пашни]». Выдвинутое возражение казалось вполне резонным: набор коней в смердьих хозяйствах мог обернуться срывом весенней пахоты и, как следствие, неминуемым разорением смердов, а значит, и самого князя. Тогда слово взял Владимир Мономах. «Дивно ми, дружино, – сказал он, – оже [когда] лошадий жалуете [жалеете], ею же то орет [на которых смерд пашет]! А сего чему [почему] не промыслите [сообразите], оже то начнёт орати [пахать] смерд, и, приехав, половчин ударит и [его, т. е. смерда] стрелою, и лошадь его поиметь, а в село его ехав, иметь жену его, и дети его, и все его именье? То лошади жаль, а самого [смерда] не жаль ли?» На это у осторожных скептиков не нашлось, что ответить: «И не могоша отвещати дружина Святополча».
Так, «думою и похотением» Мономаха в 1111 г. был объявлен новый, третий по счёту общерусский поход в степь. Навестить половцев на Дону собралась многочисленная княжеская «братья»: Святополк с сыном Ярославом, Владимир с сыновьями Мстиславом и Ярополком, Давыд Святославич с сыном Ростиславом, два Ольговича – Всеволод и Святослав и Давыд Игоревич. Княжеские дружины и пешее ополчение «воев» выступили в последних числах февраля, ещё по санному пути, и, совершив 20-дневный переход через «многи реки» – Супой, Сулу, Хорол, Псёл, Голтву, Ворсклу, во вторник на пятой (по Воскресенской летописи) или шестой (по Ипатьевской летописи) неделе Великого поста вышли к Северскому Донцу. Русские князья, очевидно, намеревались застать половцев на местах их зимних кочевий, до того, как они успеют перейти с Донца на южные летовища в широких приазовских степях.
В верховьях Северского Донца существовала тогда россыпь городков, возникших на базе поселений аланских (ясских) племён – хозяев здешних мест в VII—VIII вв. В них проживало смешанное, славяно-тюрко-аланское население (с преобладанием аланского элемента), в значительной степени подвергшегося христианизации.