Заключённый, кулак, коммунист,
Цельность Родины было их кредо,
Помни прошлое юный турист.
Горе случилось в стране,
Воевали за Родину все,
Мужики, перенёсшие горе репрессий,
Коммунисты на смерть шли все вместе.
Отец
Кочев Иван Василевич, в юности участник штурма Перекопа, в 1930 году репрессирован, узник сталинских лагерей, доброволец. Смертельно ранен под Ржевом, похоронен в Москве.
Мои близкие родственники
Усольцев Григорий Васильевич. В 1930 году семья репрессирована. Смертельно ранен в атаке при прорыве блокады Ленинграда. Погиб девятнадцати лет. В 1930 году его семья была репрессирована. Брат его, Усольцев Александр Васильевич, бывший «враг народа», доброволец, смертельно ранен в атаке, при штурме Зееловских высот под Берлином, тридцать двух лет от роду.
Кочев Федюнька, погиб восемнадцати лет в 1941 году. Семья в 1930 году репрессирована.
Вахрушев Дмитрий, участник Гражданской войны. В 1930
году репрессирован, погиб в 1942 году.
Кочев Константин Захарович, лейтенант, погиб в Сталинграде в 1942 г. Его брат Кочев Дмитрий Захарович, разведчик, погиб 1944 г, выполняя задание, похоронен на берегу реки Прут (Болгария). Их семья покинула деревню, опасаясь коллективизации.
Белоглазов Митя, познавший голод, нужду коллективизации,
красноармеец лыжного десанта, погиб в атаке в 1942 году.
Усольцев Андрей Васильевич. В 1930 г семья репрессирована.
Вернулся с войны с орденами Славы, тяжелым ранением.
Булдаков Григорий Гурьянович, познавший нужду деревни,
свидетель репрессий 1937 года. Воевал с первого и до
последнего дня, дважды ранен.
На Руси нашей далёкой
Предки гибли за свой кров,
Память – памятник высокий,
Им оставлен был за кровь.
Перед боем в бане мылись.
Полотняное бельё,
Чтобы раны не гноились,
Каждый думал о своём.
Перед образом молились,
Не хранили в сердце зла,
Перед смертью не страшились,
Была светлая душа.
Павших с честью хоронили,
Деревянный сверху крест,
Скоро памятники гнили,
Не хранилась злая месть.
На Руси не ставят камни,
На могилы праотцов.
Перед Богом все мы равны,
Одноцветна красна кровь.
Только память и легенда,
Словно вечная река,
Забывают скоро смерда,
Помнят павшего века.
Год голодный – сорок третий,
Я пацан – двенадцать лет.
Мы давно уже не дети,
Нахлебались разных бед.
Дяди все в бою на фронте,
И отец уже погиб.
Только дядюшка Леонтий,
Давно в лагере сидит.
Город зимний и военный,
Люди все настороже.
Вот старик упал степенный,
Снег закуржил в бороде,
Поднимают