Он сделал паузу и указал на несколько маленьких приборов на столе.
– Например, – продолжил он, – тонометр Lovibond рассказывает мне свою историю о цвете чернил, используемых в ленте машины, которая написала эту записку, а также о нескольких стандартных образцах, которые я смог получить от трех машин, на которых это могло было быть напечатано. Это заставляет меня говорить о качестве бумаги в этой половине листа, которая была найдена у мистера Мейтленда. Иногда такая половина листа может быть соединена с другой половиной, от которой она была оторвана, так точно, как если бы действие было совершено на ваших глазах. В данном случае такой удачи не было, но с помощью измерений, сделанных штангенциркулем нониусного микрометра, я нашел точную толщину нескольких образцов бумаги и сравнил с толщиной предсмертной записки. Вряд ли мне нужно добавлять, что по толщине и качеству, а также по оттенку бумаги записка указывает на личность автора.
Никто не пошевелился.
– И есть другие доказательства – неопровержимые, – поспешил Кеннеди. – Например, я подсчитал количество нитей на дюйм в ленте, как показано буквами этой записки. Это также соответствует количеству на одной из трех лент.
Кеннеди положил на стол стеклянную тарелку, расчерченную на маленькие квадратики.
– Это, – объяснил он, – тестовая табличка для выравнивания, с помощью которой можно точно изучить расстояние и выравнивание напечатанных на машинке символов. Тут десять на дюйм по горизонтали и шесть на дюйм по вертикали. Возможно, вы не знакомы с тем фактом, что машинописные символы расположены в ряд в обоих направлениях, по горизонтали и вертикали. Существует девять возможных позиций для каждого символа, которые могут быть приняты со ссылкой на один из этих маленьких стандартных квадратов тестовой пластины. Вы не можете не оценить, насколько невероятно невозможно, чтобы одна машина дублировала отклонения от идеала, которые микроскоп обнаруживает для нескольких символов на другой. Не только это, но и грани многих букв неизбежно становятся сломанными, изношенными, потрепанными, а также не выровненными или слегка сдвинутыми в своем положении на панели ввода. Грани получаются не плоские, а немного вогнутые, чтобы соответствовать ролику. В каждой машине есть тысячи возможных отклонений, шрамов и деформаций. В таком случае, – заключил он, – машинопись обладает индивидуальностью, подобной системе Бертильона, отпечаткам пальцев или портретному сходству.
Он сделал паузу, затем быстро добавил:
– Что это была за машина в данном случае? У меня здесь образцы, взятые с машинки у доктора Росса, мистера Мастерсона, и с машинки, которая была доступна как мистеру, так и миссис Мейтленд.
Кеннеди остановился, но он еще не был готов снять напряжение с двух из тех, кого его расследование