– А вы умеете задать тон настроения, синьор…. Эх, как вы умудряетесь быть красивым и умным сразу, а? – спросил Адриано, взяв любимого за руку.
Джуллио одарил его томным взглядом и чарующей улыбкой.
– Ты не объективен, но я ценю комплимент.
– Глупости, – возразил Мори. – Я разбираюсь в мужчинах. Ты самый красивый из всех красавчиков, как минимум в Италии.
Тут Джулл издал короткий смешок:
– Хах, как минимум в Италии? А ты искал где-то ещё?
– Не-е-е-ет… Но вдруг в Санриз есть кто-то красивее? Отвези меня туда, и мы развеем мои сомнения раз и навсегда.
Загнанный в угол и слегка ошарашенный, Сколлетти опустил глаза в пол и мимолётно задумался. Предложение, спонтанно поступившее от его второй половинки, интриговало не на шутку. Город Чудес мог привнести в быстро растущую любовь толику сверхъестественного. Стало быть, дар небывалой пластичности, который Джуллио тогда скрывал ото всех, показался бы Мори не таким отталкивающим.
– Хм… Если у нас всё получится с экзаменами и ты согласишься выступать на турнире, я тебя туда отвезу.
– Честно?! – восторженно прокричал Адриано. – Ты сейчас серьёзно?!
– Да, я серьёзно. На все сто процентов.
Дав обещание, Сколлетти сблизился с Мори для поцелуя, знаменовавшего страстную роспись взаимного договора. Губы влюблённых почти успели соприкоснуться, как вдруг их остановил испуганный вопль таксиста, неожиданно вдарившего по тормозам. Колёса издали пронзительный вой, а будущие Бесформенные гимнасты инстинктивно схватились за дверные ручки в попытке сохранить равновесие. Немного прокатившись вперёд, машина встала на месте, и Джуллио обратил внимание, как таксист судорожно вытер пот со лба: из-за поворота выскочила девушка, своим видом походившая на призрака; нечто ужасное оставило на ней отпечаток Фобоса.
Сквозь толщу лобового стекла Рио и Джулл увидели последствия страшной аварии. Двухполосный мост напоминал зону боевых действий, усеянную обломками машин. Четвёрка легковых автомобилей, как полусобранный конструктор лего, была охвачена пламенем; рядом на обшарпанном асфальте расположился мотоцикл, от которого ровной полосой стелилось кровавое полотно. На самом его конце лежал покорёженный шлем, своим жутким видом доказывавший абсолютную глупость заложенной в себе идеи, ибо водитель двухколёсного мустанга, находившийся неподалёку, оставил внутри него голову.
Единоличным виновником описанного происшествия оказался