Дрожь. Якуб Малецкий

Перед ней раскинулся лабиринт из горящих простыней. Одни лежали на земле, другие еще держались на почерневших веревках. Хеля вбежала в квартиру, за ней какие-то мужчины, трое или четверо, один схватил ее за пояс и оттащил обратно в коридор.

      Она выла.

      Удушающая чернота заползала в нос и в горло. Она попыталась вырваться из рук мужчины и тогда увидела, что какой-то верзила в грязном пиджаке выносит Милу. Они спустились, положили ее на траву. Кто-то побежал за врачом.

      Девочка лежала с закрытыми глазами. Кожу покрывали кровавые волдыри. В отдельных местах платье приклеилось к красному мясу.

      От нее исходило тепло и смрад горелой плоти.

* * *

      Говорили, что сестер Пызяк размазало по стенам, как варенье.

      Говорили, что это кара за жизнь в постоянном грехе и за отсутствие потомства.

      Говорили, что Эмилька Гельда выжила только потому, что в тот момент наклонилась за конфетой, полученной от Сташки и выпавшей у нее из рук.

      Говорили, что нужно будет серьезно укреплять поврежденные стены дома.

      Говорили, что такие вещи не происходят без причины.

      Говорили, что Эмилька никогда не разденется перед мужчиной.

      Сташка, потерявшая в результате взрыва четырех сестер и два пальца левой руки, утверждала, что они с «девочками» были очень осторожны с немецкой гранатой, которую Дуся однажды нашла в траве. По ее свидетельству, она хранилась в тумбочке, всегда закрывавшейся на ключ. Судя по всему, граната заржавела, хотя у специалистов по оружию, количество которых в Коло вдруг резко возросло, было больше десятка различных объяснений. Сташка, однако, предпочитала думать, что дьявол потянул за чеку, ибо версия, что четырех ее сестер убила ржавчина, казалась ей слишком ужасающей.

      От трехнедельного пребывания в больнице у Милы в памяти осталась только боль. Она сопровождала ее все время. Будила утром и укачивала перед сном еще долго после заката. Иногда усиливалась с каждой минутой. Иногда пульсировала. Раздирала кожу твердыми ногтями, а потом слепляла и раздирала заново.

      Когда Мила вернулась домой, Хелена на два дня закрыла магазин. Они с Бронеком состязались в попытках доказать дочери, что все как прежде. Смотрели только на ее лицо – одно из немногих мест, не изуродованных взрывом.