Елизавета узнала в нем графа Лёвенвольде[16], обер-гофмаршала императрицы Анны, мужчину, на которого она до сих пор едва ли обращала внимание.
В голове у нее молнией пронеслась мысль, что когда-то он был удачливым любовником ее матери, Екатерины I, и сейчас, когда ее голова покоилась на плече спасителя, и она боязливо, но с любопытством смотрела на него снизу вверх, ей вдруг он показался столь же красивым, сколь благородным и интересным. Пока Елизавета смущенно лепетала слова благодарности, очаровавший ее мужчина стоял перед ней со снятой шапкой в руке и объяснял, как беспредельно он счастлив сослужить службу дочери незабвенной Екатерины. Граф тут же предложил свою лошадь, которую она приняла с любезной улыбкой. Ни секунды не колеблясь, кокетка оперла ногу о галантно подставленную им ладонь, и с его помощью вспорхнула в седло.
– А как же вы, граф? – быстро спросила она. – Теперь вам придется добираться пешком. Впрочем нет, так дело не пойдет. Возьмите лошадь моего казака и проводите меня.
Лёвенвольде отвесил поклон и послушно воспользовался предложением. Пока казак, ведя под уздцы лошадь хозяйки, медленно возвращался во дворец великой княжны, маршал с Елизаветой поехали по набережной вдоль здания Адмиралтейства. Теперь великая княжна сидела в седле по-мужски и в этой позе, многих других делавшей прямо-таки смешными, казалась вдвойне привлекательной. Она пустила лошадь шагом, по-видимому, чтобы иметь возможность подольше непринужденно поболтать с Лёвенвольде. Когда они наконец добрались до дворца, Елизавета, протягивая ему на прощание руку, сказала:
– Отныне я хотела бы чаще видеть вас у себя, граф, надеюсь, вы меня правильно понимаете, я не приму никаких оправданий. Государственные дела и двор теперь должны будут иногда отступать на второй план, если речь зайдет о том, чтобы исполнить волю дамы, – при этом она, конечно, имела в виду себя, самую красивую женщину России.
– Ваше желание для меня непререкаемый приказ, ваше императорское высочество, – ответил граф, взял маленькую руку принцессы и собрался было поднести ее к губам.
– Нет, погодите, – воскликнула Елизавета с присущей ей обворожительной непосредственностью, проворно отнимая ее. Затем она стянула тонкую желтую перчатку с манжетой и только после этого протянула ему красивую нежную руку. – Вот так, теперь целуйте.
Восхищенный любезностью царственной красавицы, Лёвенвольде несколько раз с пылом поцеловал ей руку, глубоко поклонился, вскочил на лошадь и был таков.
Она долго смотрела ему вслед и, когда он уже сворачивал за угол, помахала ему носовым платком.
Затем, перекинув через руку длинный шлейф амазонки, она взбежала по лестнице и прямиком направилась в комнату своей близкой подруги, придворной дамы госпожи Куряковой.
– Ах, Катенька, – вбегая воскликнула она с