Через какое-то время в кабинет постучали. Из-под дверной щели поползли лучики от свечного светильника. Раздался голос Ларисы. Кажется, она кого-то звала, в голосе явственно различалась тревога. Девушка понимала, что стряслось нечто из ряда вон выходящее. Страшное…
– Что стряслось? – раздался голос Вишневецкого.
Сенатор приподнялся на локте и исторг нечленораздельный хрип, пробуя вымолвить хоть слово. Тщетно.
– Не знаю. Думаю, отцу плохо. Похоже, у него случился удар. Что за дурацкая привычка запирать дверь изнутри!
По коридору забегали. Хлопали створки соседних комнат. Кто-то попытался открыть замок, но тот и не думал поддаваться. Вскоре общий гам заглушил деловитый тенорок Петра Еремеевича:
– Бесполезно! Заперто на засов. Станем ломать. Отойдите, Бога ради! Дайте место…
Некто незримый навалился на треклятую дверь. Наконец она захрустела, и в помещение с оглушительным шумом влетел раскрасневшийся лейтенант. Из-за его плеча выглядывали дамы: Ирина и Лариса. Обе в ночных чепцах. Лица выражали крайнюю степень беспокойства. Пламя свечи, по-прежнему сжимаемой в ладонях дочери, выхватывало из темноты силуэт на полу. На обитых дорогой парчой стенах играли тени. Присутствующие, точно завороженные, глядели на бьющегося в конвульсиях Двинова.
Где пирог, там и лег…
Андреев день, вторник, утро
Старшего следователя Министерства внутренних дел Российской империи Поликарпова еще до рассвета вызвали на службу. Товарищ министра (тоже не выспавшийся и изрядно помятый) напутствовал: «Не кто-нибудь, важнейший сенатор преставился, сверху спрашивать станут. Вы, Антон Никодимович, все текущие производства покамест в сторонку отложите и, не теряя ни минуты, поезжайте на Невский. Ничего-с, дело гастролеров никуда от вас не убежит. Ох, что теперь начнется! Экая кутерьма пойдет…»
Поликарпов давно к такому привык. Он был у начальства, что называется, на хорошем счету. Какое дело ему ни поручи, что на него ни навесь, всегда исполнит.
Антон Никодимович задержался у зеркала, тщетно пытаясь прикрыть челкой лысину, досадливо крякнул, нахлобучил цилиндр, запахнул на груди теплую шубу и выкатился на заснеженное крыльцо. Хорошо, пролетка уже подкатила. Здание министерства располагалось в самом центре столицы – можно сказать, в двух шагах от места трагедии: проследуй по набережной, затем дважды сверни направо – и путь завершен. Но не идти же солидному (тридцатилетнему!) чиновнику полиции к дому тайного советника пешком. Да еще и в этакий мороз!..
Тому шесть лет, как Министерство полиции высочайшим указом присоединили к тогда еще не вполне понятному ведомству внутренних дел. Согласно разумению статс-секретаря Сперанского, главной заботой сей бюрократической машины должно было стать попечение о производительных ресурсах отечества. Изначально функциями охранительной полиции там и близко не пахло. Но все изменилось в ноябре 1819 года. В том числе адрес учреждения, благодаря чему Поликарпову – перешедшему