– На самом деле он жуткий трус, – объяснила Джеральду Киска. – Он чересчур сильно виляет на Джулиуса.
– Кто он такой? – спросил Джеральд.
– На самом деле он еврей. Я его не выношу.
– Ну, давайте забудем про него. А что случилось с Халлидеем?
– Джулиус самый тр’усливый тр’ус на свете, – воскликнула она. – Он всегда падает в обморок, если я беру в руки нож – он меня боится.
– Хм! – хмыкнул Джеральд.
– Они все меня боятся, – сказала она. – Только евр’ей думает, что он сможет показать свою хр’абрость. Но среди них всех он самый большой тр’ус, потому что вечно волнуется о том, что люди о нем подумают – вот Джулиусу на это наплевать.
– Один стоит у подножья лестницы под названием «отвага», а другой – на самом ее верху – добродушно сказал Джеральд.
Киска посмотрела на него и медленно-медленно улыбнулась. Румянец и сокровенное знание, придававшее ей сил, делали ее неотразимой. В глазах Джеральда замерцали два огонька.
– Почему они зовут тебя Киской? Потому что ты ведешь себя как кошка? – поинтересовался.
– Да, думаю, что поэтому, – ответила она.
Он улыбнулся еще шире.
– Скорее всего; или как молодая самка пантеры.
– О боже, Джеральд! – с отвращением сказал Биркин.
Они оба напряженно взглянули на Биркина.
– Ты сегодня какой-то молчаливый, Р’уперт, – обратилась к нему девушка слегка высокомерным тоном, сознавая, что другой мужчина опекает ее в данный момент.
Вернулся Халлидей, у него был жалкий и больной вид.
– Киска, – сказал он. – Лучше бы ты этого не делала. Ох!
Он со стоном рухнул в кресло.
– Тебе лучше пойти домой, – посоветовала она ему.
– Я пойду домой, – сказал он. – Пойдем все вместе. Не зайдете к нам на квартиру? – предложил он Джеральду. – Я был бы очень рад. Пошли – было бы здорово. Ну что?
Он оглянулся в поисках официанта.
– Вызовите мне такси, – он вновь застонал. – О, я чувствую себя совершенно омерзительно! Киска, смотри, что ты со мной сделала!
– И почему ты такой идиот? – с мрачным спокойствием спросила она.
– Но я же никакой не идиот! Как мне плохо! Давайте, поехали все вместе, будет здорово. Киска, ты тоже едешь. Что? О, ты обязательно должна поехать, да, должна. Что? Девочка моя, не трепыхайся, я себя прекрасно чувствую… О, как мне плохо! Фу! Уп! О!
– Ты же знаешь, что тебе нельзя пить, – холодно проговорила она.
– Я тебе говорю, это не алкоголь – это все из-за твоего омерзительного поведения, Киска, все только из-за него. Как мне плохо! Либидников, давай мы уже пойдем.
– Он выпил только один бокал, только один бокал, – торопливо и приглушенно сказал молодой русский.
Все двинулись к двери. Девушка держалась рядом с Джеральдом и, казалось, они двигались, словно единое целое. Он видел это, и сознание