Итак, все же давайте начнем снова, просто держа все это в уме.
Я хочу сказать этой не особо связной преамбулой, что я силюсь найти подходящее место для начала рассказа.
Впрочем, начало уже положено, не так ли?
Глава 4
Посреди спальни у меня стоял картонный домик для игр. Он был белый, с черными полосками, которые обозначали шиферную крышу, и с нарядными лотками для цветов под окошками со ставнями. Наверху была приземистая кирпичная труба, явно маловатая для Санты. Впрочем, к тому времени я уже не верила в Санту, лишь притворяясь, что все еще верю, чтобы угодить другим людям.
По идее, мне нужно было раскрасить белую основу моего картонного домика, но я этого не сделала. Мне как раз нравилось, что домик стоит весь белый под лазурным небосводом голубых стен моей комнаты. Фасад так и оставался нераскрашенным, зато внутри у меня было уютное гнездышко: все пространство усыпано одеялами и мягкими игрушками, а стены увешаны рисунками, изображавшими меня и родных в различных сценах и образах (Марджори чаще всего представала как воинственная принцесса).
Я сидела с книгой на коленях внутри моего картонного домика за плотно закрытыми окнами и дверкой. В руке я сжимала маленький складной фонарик для чтения.
Свинки с их несуразными пикниками меня никогда особо не волновали. Восторга у меня не вызывали и нелепые бананомобили, огурцы-машины и хот-доги на колесах. Лихач за рулем Пес Динго и бесконечно преследующая его офицер полиции Флосси порядком раздражали меня. Мои глаза вечно пытались найти этого пройдоху, Золотого Жучка, хотя к тому моменту я уже давным-давно нашла и запомнила все места, где он был: за рулем желтого бульдозера на обложке, потом в самой книжке – сзади, в грузовике козлика Микеля Анджело, и на водительском месте красного Volkswagen Beetle, который рассекал воздух на буксире грузовика-тягача. Чаще всего все, что было видно, – лишь пара желтеньких глаз, взирающих на меня из окна машины. Папа рассказывал, что когда я была совсем маленькой, я доводила себя до исступления, если у меня не получалось найти Золотого Жучка. Я ему верила, хотя мне было непонятно, что значит «дойти до исступления».
Мне было восемь лет – уже слишком взрослая, чтобы зачитываться книжкой «Машины, грузовики и все, что ездит» Ричарда Скарри[9], о чем мне постоянно напоминали родители. Самые большие тревоги семьи Барретт прежде, до событий с Марджори, были связаны с тем, что я читала или не читала. Родители беспокоились, что, несмотря на заверения нашего врача, мой левый глаз не укреплялся и не успевал за соседом в глазнице справа. Они предполагали, что именно из-за этого в школе я училась так себе и не проявляла интереса к книгам, которые больше подходили мне по возрасту. Читала я как раз хорошо, но интересовали меня больше всего истории, которые мы с сестрой придумывали сами. Маму и папу я успокаивала, расхаживая повсюду с состоящими