Копенгагенский разгром. Приключения графа Воленского. Лев Портной

где не будет ни английских, ни любых других правил приличия, мешавших нашему счастью. Я решил, что одеть в драгоценные платья бывшую служанку куда романтичнее, чем обнищавшую виконтессу. Да и непохоже, чтобы эта виконтесса чересчур обнищала. Кроме того, я полагал, что состряпать дворянский титул для Николь не составит большого труда. Французская революция пустила по миру целую армию осиротевших графинь, чьи фамильные реликвии сожжены. Почему бы Николь не оказаться одной из них? И кстати, нужно еще поинтересоваться у Семена Романовича, достоверно ли он знает, что Элен де Понсе – виконтесса, а не дочь лавочника?

      Вернулся граф Воронцов. Вместе с ним приехала дама лет сорока—сорока пяти и двое господ: офицер в красном мундире, перетянутом белыми ремнями, и шляпе-двууголке с белым султаном, и субъект лет пятидесяти в парике, с которого сыпалась пудра.

      – Друг мой, – обратился ко мне Семен Романович, – позволь, я представлю тебя леди Мэри-Энн Фицгерберт.

      Я кивнул. Виконтесса взглянула на новую гостью с презрительным равнодушием, очевидно, не усматривая в ней соперницы.

      – Лорд Бенджамин Томпсон, – граф Воронцов кивнул господину в парике.

      – Граф Воленский, Андрей Воленский, – я поклонился.

      – А это капитан гвардии сэр Оливер Годен, – продолжил граф Воронцов. – Сэр Оливер возглавит охрану и сопроводит вас до корабля.

      Офицер был высокого роста, с широченными плечами и ручищами столь громадными, что это наводило на мысль: если даже сам он всю жизнь не ворочал мотыгой, то уж предки до седьмого колена наверняка землю пахали. Он окинул меня оценивающим взором, словно не ему, а мне предстояло охранять экипаж и он прикидывал: справлюсь я или нет?

      – Граф Саймон рассказал нам, как вы вступили в схватку с разбойниками, – промолвил офицер.

      Несколько мгновений он смотрел на меня испытующим взором, затем козырнул и добавил:

      – Примите мои поздравления.

      – Это была обыкновенная шваль, – сказал я. – Ничего геройского мы не совершили. И поздравлять тут не с чем. Моего друга убили. Полиция считает, что это месть со стороны преступников.

      – Большинство предпочитают откупаться, нежели рисковать жизнью, – вставила леди Фицгерберт, слышавшая наш разговор.

      – Просто здесь кто-то внушил всем, что таковы традиции, – сказал я. – Если бы король взял на себя труд заверить британцев, что традиции – давать отпор наглецам, уверен, нашлось бы немало храбрецов.

      – Браво! Браво! – Леди Фицгерберт захлопала в ладоши.

      – Честно говоря, я желал бы поскорее закончить с делами, – заметил я графу Воронцову.

      – Мы действуем по плану, – ответил он. – В банке все готово. Вас ждут. А по пути домой я заехал за капитаном Годеном, он остановился в доме леди Фицгерберт.

      – А я не удержалась от соблазна познакомиться с русским посланником, которому суждено предотвратить войну между нашими странами, – промолвила леди Фицгерберт. – Кроме того, вы