– Вы что, серьезно думали, что я ей руку сломаю? – спросил он, забрасывая ремень с катиной рукой на плечо. – Я что тут один нормальный?
После этих слов Харитонов с довольным видом двинулся по туннелю первым, быстро пропав из освещенной зоны.
Привязанная Катя дернулась следом.
– Эй, я тебе не собака…
– Заткнись, а то передумаю!
Дальше все шли молча, будто потерянные, и только минут через пять, Ромик, неспособный на долгое молчание, стал рассказывать какую-то скучную историю про свои подростковые поездки в деревню к бабушке, где заодно происходили загадочные убийства в лесу. Голос Ромика катился по туннелю:
– Кто-то нападал на одиноких грибников из-за спины и резал им горло. Все думали, что это типа какой-то сезонный убийца, но за все годы его так и не поймали. Проверяли местных и приезжих, кого-то даже задержали, но убийства продолжались. Все называли его грибной убийца, а моя бабушка думала, это грибной дух широколиственных лесов и темных чащ. Меня, конечно, не выпускали гулять из-за этого гребаного грибного убийцы, и каждое предложение родителей съездить в деревню, чтобы погулять на свежем воздухе, звучало как стеб. Ехать в деревню, говорю, чтобы сидеть в доме и пялиться в телевизор, который ловит три канала. Ха. Я, понятное дело, уходил без спросу. Мы с пацанами все хотели выследить и поймать его. А вот теперь думаю – а если бы он нас поймал?
– У тебя повеселей нет истории?
– Согласен, история дерьмовая. Но настроение такое. Одно дерьмо в голову лезет.
– А этот твой грибной убийца, это что-то типа лесного духа или человек? – спросил Виктор.
– Скорее это наш российский Слендермен. Во всяком случае, мне он таким представлялся.
Минут через пять туннель резко повернул направо, и неожиданно перед всеми возникла станция. Они увидели почти весь ряд красно-мраморных колонн с выемками и всю платформу, за исключением мертвой зоны в ближнем углу.
Выбеленная ярким светом Марксистская не выглядела такой зловещей и мертвой, как Площадь Ильича. Многочисленные лучи пересекались на белом потолке, спускались на светло-розовый «газган» путевых стен, статично сияли блики на черном гранитном цоколе. Казалось, что на станции вот-вот вскипит жизнь – из-за колонн выйдут пассажиры, а звенящую тишину и мерный гул вентиляторов потопит разноголосица. Но станция молчала, рождая необъяснимое чувство тревоги и странное ощущение какой-то неестественности происходящего.
Пустовалов отошел к своду и встал за медной табличкой. Его обогнали Виктор и Ромик. Громадная бесформенная тень остановилась рядом.
– Ты говорил, что смотреть надо лучше. А лучше тебя этого никто не умеет.
Пустовалов ощутил тяжелый запах пота и перегара.
– У тебя, конечно, волына есть… И ты можешь всех кинуть, но…
– Не беспокойся, – Пустовалов посмотрел в сторону станции, прищурился. Затем окинул взором свою компанию. Все ждали. Даже Катя, приподняв стиснутую