На станции царил полумрак. Тусклый свет исходил лишь от нескольких ламп в виде металлических молний, да и тем явно не хватало мощности. Многочисленные тени прятали углы, поглощали пустоты и ниши, а каждое движение, вздох или шорох заставляли тревожно оборачиваться. Но Пустовалов понимал, что могло быть и хуже, если действительно произошла какая-то авария. Быть может, этот полумрак – заслуга резервного питания. Часы над туннелем не работали. Платформу от небольшого зала отделяли исполинские кубические пилоны из темно-красного мрамора – настолько огромные, что зала с платформы практически не было видно.
Тихие разговоры и смех катились в разные стороны, утекали меж пилонов, уносились по ступеням в порталы перехода на Римскую и в туннели. Пустовалову казалось, что их слышно во всех закоулках, туннельных укрытиях и заброшенных, погруженных во тьму туалетах, построенных на случай ядерной войны, и все, кто прячется в тенях этих черных, чуждых человеку мест пробуждаются от многолетнего сна и тоже прислушиваются.
Пустовалов вышел в главный зал, когда Виктор с азиатами уже подходили к эскалаторам. Станция выглядела мертвой, будто ее законсервировали или забросили лет пять назад, несмотря на множество оставленных следов – видимо все дело в тусклом свете и непривычной для метро тишине. На гранитных полах темнели и пересекались многочисленные дорожки следов. Вдоль пилона, напротив перехода, валялась пара использованных проездных билетов, обертка от чипсов «Lays» и сложенная вчетверо «Комсомольская правда».
Здесь явно не приступали к вечерней уборке. Пустовалов поглядел на бутылку из-под пива, оставленную на первой ступеньке. Из трех порталов перехода на Римскую на него опускалась густая непроглядная тьма.
Он не спешил, будто принюхивался. Подходя к кабинке дежурного, он единственный заметил видавшую виды сумку «Adidas» со сломанным карабином ремешка. В таких обычно носят инструменты. Она стояла у металлического щита с декоративными накладками в виде множества пересекающихся ромбов. В левой части щита висел замок, а в правой угадывались петли, и Пустовалов понял, что этот щит укрывает торец гермоворот, которые при выезде превращали станцию в огромное бомбоубежище.
С вершины эскалаторного тоннеля косоватым куполом падал рассеянный свет, будто в пещере. Это свечение и доносившийся сверху механический гул приободрили Пустовалова. Настороживший его звук явно пришел не отсюда. Возможно, их пути разошлись. Оно и к лучшему – он и так хлебнул неприятностей в этот день, пора бы им на сегодня закончиться. Да, пускай он не успеет в квартиру на Флотской – не так уж и много он потеряет. Главное добраться до неприметной «Вольво С80», предусмотрительно припаркованной в семистах метрах к северу от дома, на небольшой стоянке под вязом. Даже если ясинские люди поджидают его на квартире, до «Вольво» им так быстро не добраться. Как минимум до полудня ее не вычислят, а к тому времени он уже пересядет на «Тойоту Короллу», которая ждет его на Тракторном проезде в городе Валдай. Настроение его улучшилось.
Оглянувшись на темную станцию, в торце которой крепился тяжелый барельеф