– Я тоже слышала про эти аварии.
– Это все из-за них?
– Но почему тогда не работает связь?
– А ты знаешь, на какой мы глубине?
– При чем тут глубина, я каждый день тут езжу, и всегда здесь работал телефон.
– Если авария на подстанции, то вышки сотовой связи тоже не работают.
Это голос «д’Артаньяна» Виктора. Возможно, студент технической шараги, подумал Пустовалов. Виктор водил лучом фонаря по стенам, увитыми проводами. Наверное, для него это какое-то приключение.
– Здесь должны быть стационарные телефоны. Смотрите на стены.
– И что? По ним можно звонить?
– Ага, вызвать такси, заказать пиццу.
Пустовалов решил, что заходить в квартиру теперь не будет. Не зная точно, кто стоит за Ясином, предполагать стоило самое худшее.
Лучше он сделает остановку в придорожной гостинице на подъезде к Твери. Но сейчас Пустовалова не беспокоил Ясин. Сейчас его беспокоил странный звук. Если впереди действительно существует опасность, то Пустовалов должен с ней разминуться.
Кто-то впереди ожесточенно выругался.
– Тихо-тихо!
– Что случилось?
– Тут какие-то провода.
– Это перемычки.
– Надо предупреждать!
– Я же свечу….
Парень не договорил – где-то далеко-далеко впереди раздался душераздирающий вопль.
Виктор, шедший первым, резко замер, и все в колонне схватились друг за друга. Пустовалов вспомнил, что обезьяны в минуту опасности тоже хватаются друг за друга. Интересно, какую опасность они сейчас ощущают? В отличие от странного звука, этот вопль Пустовалова совсем не беспокоил.
Сам Пустовалов натолкнулся на Катерину, почувствовав ее упругое тело, резковатый запах лайма и мохито. Дешевый «кельвин кляйн», но это конечно лучше запаха крысиного дерьма и перегара из пасти гориллы, которую, как он понял по обрывкам разговоров, звали Иваном.
– Ты живешь в этом районе? – спросил он, убирая руки с ее поясницы.
– Жила, – ответила девушка с театральной обреченностью.
– На Площади Ильича есть переход?
– Да, на Римскую.
– Где именно?
– В смысле, «где»?
Девушка повернула голову вполоборота. В полумраке ее профиль выглядел обворожительным: упругая гладкая кожа, чуть приподнятый «женский» нос, сверкающие от возбуждения скулы. Пустовалов любил красивых женщин. Он, разумеется, избегал длительных связей и девушек выбирал из числа небогатых студенток. И эта явно не избалованная деньгами девочка со смазливым лицом и первоклассной фигурой вполне могла бы стать одной из его подруг на одну ночь. Где-то впереди шла еще одна худая девчонка, она, конечно, не обладала таким зарядом сексуальности, но в чертах ее лица таилось нечто возвышенное. Что-то такое, чего прежде он никогда не встречал.