Она была готова упасть к ногам Семетея, плача навзрыд, чтобы он приподнял ее голову, приласкал и утешил от обид, что нанесла ей судьба в последние дни. Она даже приготовилась разыграть с мастерским притворством падение у ног Семетея. Ее остановила мысль, что Семетей может отказаться спасти ее родной город Опол от нашествия жедигеров из-за того, что она пришла к нему только ради этого. Ей очень хотелось, чтобы самому Семетею пришла мысль отбить ее у Толтоя из-за любви к ней, к Айчурек. Она с грустью смотрела вслед отъезжающей на великолепных скакунах троице во главе с Семетеем, у которого на руке гордо сидел сокол Акшумкар…
Она пришла к мысли, что пора поклониться духу великодушного богатыря Манаса, почтя его память у кумбеза. Взмахнула она крыльями в надежде на то, что дух Манаса поддержит и будет покровительствовать ее действиям ради осуществления его мечты, ставшей и ее мечтой после того, как она встретила Семетея.
Она издали увидела мавзолей, что стоял на краю широкой долины в землях Ак-Чия, будто сам приглашал ее посетить памятник великодушному богатырю. Айчурек казалось, что строение мавзолея для нее – самое родное из встреченного на пути, и овладело ее сознанием такое чувство, словно она бывала у кумбеза не раз в своей жизни. Мигом пронеслись перед ее глазами все муки и страдания, что посетили ее во время полета. Кумбез стал для Айчурек некоторым утешением в страданиях.
– Эсил кайран, атаке! – вырвалось у нее слова горести, и она разрыдалась. Она дала волю чувствам, что потекли ручьями слез из ее очаровательных глаз. Через некоторое время она ясно осознала, что проливает слезы не из-за того, что так сильно жалеет о смерти великодушного богатыря, а льются они сами, в надежде, что дух Манаса сжалится над ней. Она почувствовала, что, кроме духа великодушного богатыря, нет ни одной души, кто смог бы ее утешить в тяжелое для нее время.
– О-о, великодушный отец! – она склонила голову перед кумбезом. – Сжальтесь надо мной. Помогите мне найти путь к сердцу моего жениха, к сердцу вашего сына. Помогите мне осуществить ваши с моим отцом замыслы, чтобы породнились два народа навеки.
Со стороны кумбеза не было никаких знаков. Но из-под земли, где стояла на коленях Айчурек, исходил стон раненого богатыря. По крайней мере, слышалось, будто это стон самого Манаса. Она поняла, что дух великого богатыря ее принял,