– Но это дело нескольких недель, вот что я вам скажу, – продолжил Эрик. – Болезнь очень заразная, и высокая смертность. Люди боятся, хаос нарастает, если так пойдёт, в города начнут вводить войска, чтобы поддерживать порядок. А ещё кругом роботы, которым, конечно, биологическая опасность нипочём. Кто ограничит теперь роботов, тот победит эпидемию.
– А я всегда думал, что эпидемии побеждают прививки.
– До прививок ещё надо дожить, вакцины не создаются за неделю, а болезнь возникла всего три месяца назад, и уже охватила все страны мира… И это не прежние, это вроде той самой чёрной смерти, почти без надежды, если человек заразился…
– Я читал, тридцать процентов смертность, – сказал Агори.
– Если так, это очень серьёзно, такого ещё не было, – сказал Викол. – Думаю, нашим лучше приехать сюда, пересидеть, пока наладятся дела в мире, предвечных зараза может убить, как любого человека. Аяя, пошли им весь, пусть приедут.
Мы по сию пору пользовались прежними нашими правилами и обычаями, потому что не доверяли ни телефонам, ни электронной почте, всем было известно, что эти средства связи были уязвимы, а Аяиных птичек и котиков никто ни перехватить, ни подслушать не мог.
– А где мы их разместим тут всех? Для Мира с Арит дом есть, а Вералга и Ван? Орсег?
– Я уступлю Вералге свой дом, – сказала Рыба. – Если не погнушаются, конечно. А сама к Аяе перейду, примешь, Яй?
Аяя улыбнулась старой подруге:
– Конечно, буду рада. У меня большой дом.
– У всех нас большие дома, – сказал Эрик, почему-то хмурясь.
– А где Дамэ, Аяя? – спросила Рыба. – Странно, что не видно его сей дань.
– А он спит, – Аяя почему-то коротко взглянула на Эрика.
– Спит? Вот дела… Уж не заболел ли?
– Может и так, ты взглянула бы, Рыба.
– А почему ты Рыбу зовёшь, не меня? – спросил я.
Аяя улыбнулась мне, опустив ресницы:
– Рыба лучше знает Дамэ, ему не лекарь нужен, а друг.
Нет, я слишком долго жду. Чего ради? И чего жду вообще? Мир, за пределами наших скал и Великого Моря, затрясся, зашатался, и может упасть. Хотя нам уже несколько раз казалось такое: и когда мы только начали строить здесь наш город на Байкале, мир выкашивала чума, и в двадцатом веке, когда войнами, идущими одна за другой, заполыхала вся Европа, а ненависть достигла такого накала, что казалось, мир точно не выстоит. Но ничего мгла рассеялась, и продолжили жить.
Вот и теперь нам что-то такое кажется, но мир и человечество выстояли ранее, и я склонен думать, что и теперь будет то же. Но я могу и ошибиться, в любом случае, наверное, все вскоре соберутся здесь. Сюда приедет и Ван,