Получив свою порцию аплодисментов (непонятно за что), в этот раз более значительную, чем остальные, Клоун проследовал с манежа мимо разгневанных таким поведением уважаемой публики, Укротителя и Канатоходца, коим пришлось натянуть на себя приличествующую моменту улыбку, в отличие от Клоуна, на лице которого нарисованный до ушей рот освобождал от мимических экзерсисов и прочего насилия над собой. Колесо цирковой сансары провернулось, завтра наступал понедельник, как всегда длиною в вечность.
Клоун с трудом добрался до своей кибитки, стянул бутафорские «доспехи», насквозь пропитанные потом разочарований и наскоро припудренные порошком безысходности, сильно смахивающим по запаху на нафталин, и улегся на солому – прокрустово ложе судьбы маленького, невзрачного и очень одинокого человека. Он заснул сразу же, и не усталость была его проводником в чертоги Морфея, но привычка ложиться, закрывать глаза и не видеть никаких снов до утра.
Пробуждение Клоуна сопровождалось барабанной дробью крупных дождевых капель по скальпу кибитки. Он выглянул наружу, через двор важно шествовал Укротитель с помощником. Первый нес себя, второй – жертвоприношения голодным полосатым убийцам половины циркового бюджета. Укротитель, заметив Клоуна, кивнул ему головой:
– Отличная погодка, дружище. Не задерживайтесь, все уже на манеже.
– Зачем? – сквозь зевок выдавил Клоун.
– Обсуждают новую программу! – крикнул скрывающийся в железной пасти клетки Укротитель, напевая себе под нос: – О новый мир, чудесный новый мир.
– Как всегда по понедельникам, – прокомментировал сам для себя Клоун, имея в виду то ли новую программу, то ли довольный рык из клеток. Он наспех обернулся халатом, издалека напоминавшим знамя полка, попавшего под перекрестный огонь нескольких вражеских батарей. Чего на нем было больше, ткани или дыр – вопрос спорный, поскольку никто не решался (пока) заняться подсчетами.
Преодолев небольшое расстояние между его передвижным домом и шатром, умывшись по пути моросящим дождиком, Клоун появился на манеже в самый разгар выступления Директора:
– …которая должна превосходить … – он осекся на полуслове, увидев вошедшее «полковое знамя».
– Все наши самые смелые ожидания, – подсказал Канатоходец.
– Не поддающиеся воображению, – буркнул Клоун и проследовал на свое место.
– Которая должна превосходить все наши самые не поддающиеся воображению ожидания, – закончил Директор и, повернувшись к Клоуну, спросил: – Что у вас, господин Клоун?
– У меня ожидаемые шутки и вполне воображаемые трюки.
– Хорошо, – мотнул головой Директор и, ткнув пальцем в сторону Акробатов, задал традиционный вопрос: – А у вас?
Те отреагировали быстро и четко, в сотый раз за два года пребывания в труппе:
– Добавим