Крестоносец озадаченно переваривал обе встречи. «Кто из них ангел, кто демон? – думал он. – Оба противоречили себе, оба отговаривали меня от выбранного пути, при этом старательно наставляя на него. Я не слушал священника, но слова его вошли в мое сердце, я взял оружие у рыцаря, но не хочу применять его, я иду к Богу, но ждет ли Бог меня там, куда я иду?»
Юноша улегся на сходню и смотрел на бесконечные миры до тех пор, пока «лебединая голова» не начала растворяться в наступающем утре, после чего провалился в сон. Он открыл глаза только к вечеру, вместе с радостными криками «земля, земля!» (очевидно, Святая), ржанием коней, учуявших близкую твердь, и громоподобными командами боцмана. Шатающееся до того без дела разноперое воинство, принарядившееся в белые накидки с красными крестами, столпилось по правому борту нефа, отчего рулевым на веслах пришлось подналечь, свое недовольство они выразили громко и ясно. Порядок на судне капитан навел подручными, в прямом смысле этого слова, средствами.
Крестоносец покидал неф так же, как и заходил на борт, то есть последним. У шторм-трапа рыцарь задавал (по привычке) каждому спускавшемуся один вопрос: «Не передумал?»
Получив отрицательный ответ, он удовлетворенно кивал головой и хлопал новобранца по плечу:
– Добро пожаловать в Святую Землю.
Завидя своего ночного собеседника, он улыбнулся, а дождавшись его, сказал:
– Можешь остаться, еще не поздно.
– Где Иерусалим? – спросил крестоносец.
– Там, – рыцарь махнул в сторону каменистых холмов.
– А где Бог?
Рыцарь стянул перчатку с руки (как и ночью) и ткнул юношу в грудь:
– Тут.
– Тогда я понесу Его туда, – ответил молодой человек и поставил ногу на трап.
– Добро пожаловать в Святую Землю, – прозвучало ему в спину, – и да храни тебя Бог, что идет рядом с тобой.
На третий день под стенами Иерусалима каменный снаряд, выпущенный катапультой со стен Святого Города, разорвал грудную клетку молодого крестоносца. Он умер мгновенно, в первом же бою, не успев забрать ни капли чужой крови. Когда юношу предавали земле, при нем не было меча.
– Чудак, – сказал удивленный солдат похоронной команды, – идти на штурм безоружным. – И, поплевав на руки, стал обкладывать тело камнями.
Что ж, читатель, вот дорога, пройденная кем-то другим, идущим бок о бок с соратниками своего времени и местонахождения. Видишь ли ты в окружающем его море судеб того, кто сопроводил бы ищущую душу к Богу, или, может, самого Бога, вставшего рядом и направляющего каждый шаг его. А что, если подле тебя самого есть Священник, запутавшийся в собственных речах, и Рыцарь, спотыкающийся о свои деяния, и не Богом ли посланы они тебе в качестве правой и левой руки? Будет рядом с тобой водоем, пусть лужа, даже самая грязная, встань на краю и загляни в нее. Кто смотрит на тебя? Кого видишь в отражении? Святой Отец потрясает медным крестом или сквозь опущенное забрало блестят влажные глаза Сэра Рыцаря? А вдруг в луже отразился Бог? Кого бы ни увидел ты,