Пройдут годы и будут опубликованы самые различные свидетельства о тех страшных дня, а среди них письмо капитана танковых войск вермахта Эрнста-Александра Паулюса, сына в то время генерал-полковника, а впоследствии фельдмаршала Паулюса. Получивший тяжелейшие ранения в тех боях немецкий капитан рассказывал отцу:
«Русское командование совершенно не умеет грамотно использовать танки. Один пленный советский офицер-танкист рассказывал… Когда Тимошенко наблюдал атаку своих танков и видел, что немецкий артогонь буквально рвёт их в куски, он только сказал: «Это ужасно!» Затем повернулся и покинул поле боя».
Конечно, обобщение сделано в духе немчуры. Не всё русское – или на то время правильнее советское командование – не умело использовать танки. Те, кто хотел использовать правильно это грозное оружие, учились этому, а вот факты из сорок первого года, когда на Украине под чутким руководством Жукова в течение недели было утрачено около трёх тысяч танков, или когда под Минском под чутким руководством Павлова погиб мощный 6-й механизированный корпус, в составе которого было свыше тысячи танков, причём более половины уже новых образцов, или опять же под чутким руководством уже Тимошенко под Смоленском были загублены 5 и 7 мехкорпуса, увы, заставляют поверить в то что писал сын фельдмаршала, осознавшего всю низость и мерзость гитлеровского режима и перешедшего на сторону будущей Германии, которую уже в годы тяжелейшей войны планировал воссоздать Сталин, заявлявший: «Гитлеры приходит и уходят, а немецкий народ остаётся!».
Конечно, рядовые красноармейцы, сержанты, да и командиры, состоявшие в званиях, уже через несколько месяцев ставших офицерскими, многое видели, многое понимали, а недоумение по поводу вот этаких жестокосердных наблюдателей, как Тимошенко, пока оставляли при себе. Оставляли размышления на потом и продолжали мужественно сражаться не за Тимошенко и Хрущёвых, а за свою Советскую Родину.
Продолжая свой рассказ, сержант Маломуж вынужден был останавливаться и на эпизодах страшных, эпизодах чудовищных…
– Не помню на какой день, но помню точно, как горько прозвучал приказ на отход и как услышал я впервые страшное слово окружение, – негромко проговорил сержант. – А дальше ещё ужаснее. Полк, которому был придан наш танковый батальон, был назначен в арьергард. Мы обеспечивали отход основных сил дивизии, контратаковали и хотя задачу выполнили, понесли огромные потери. Осталось в батальоне всего девять танков. Да и их пришлось взорвать, потому что не было ни горючего, ни боеприпасов. Танкисты влились в стрелковые подразделения и двинулись на восток. А вокруг – сказать страшно. Горели деревни, колхозные постройки, хлеб на полях. А кругом вперемешку трупы людей и домашнего скота. На дорогах толпы беженцев. Это уже были жители населённых